Обучение русскому языку с учетом интерференции в V-IX классах дагестанской школы

Градация может быть и нисходящей, если подобным образом происходит ослабление впечатления, например: Вспорхнул ветерок, пронесся волной по прибрежной осоке и улегся в прибрежных камышах; Вот вдали блеснула ясная зарница, вспыхнула и погасла.

В художественной речи используются риторические восклицания, вопросы, обращения:

И какой же русский не любит быстрой езды? (Г.)

Приветствую тебя, пустынный уголок! (П.)

О Море! Как же я скучал!

параллелизмы: Волны звучали, солнце сияло, море смеялось. (М. Г.);

Уметь говорить – искусство. Уметь слушать – культура. (Лихачёв)

инверсии: Судьбы свершился приговор (Л.); Выхожу один я на дорогу. (Л.)

антитезы: Дома новы, а предрассудки стары. (Гр.); Вместе тесно, а врозь скучно. (Посл.); Не было счастья, да несчастье помогло. (Посл.);

анафоры: В каком году – рассчитывай,

В какой земле – угадывай. (Н.)

Анафоры придают стихам особую эмоциональную окраску.

      Метафора основывается на сходстве явлений (седые горы молча взирали на людскую несправедливость, железная воля, бой закипел, серебро волн, лента дороги, жемчужина страданья, ржавчина презренья), а метонимия – на смежности между предметами (деревня обсуждает, аудитория смеется, лес поет).

Олицетворение связано с перенесением свойств одушевленных предметов на неодушевленные предметы (печальная береза, вьюга злилась, мгла носилась, солнце улыбается, море смеется, котелок сердится и бормочет на огне, дремлет чуткий камыш).

Гипербола и литота используются как непомерное образное преувеличение или преуменьшение (и дольше века длится день; шаровары шириной в Черное море; разрывает рот зевота шире Мексиканского залива; делать из мухи слона; мальчик с пальчик; талии никак не толще бутылочной шейки; от горшка два вершка; в больших рукавицах, а сам – с ноготок; лошадь величиной с кошку.

В основе аллегории лежит желание иносказательно выразить сущность какого-нибудь понятия или явления при помощи конкретного образа. Так, например, в баснях И.А. Крылова волк является символом жадности, осел – глупости, лиса – хитрости.

Нередко в речевых отрывках на социальные темы употребляются пословицы-аллегории: Одна паршивая овца все стадо портит; Нет дыма без огня; Нашла коса на камень.

Перифраза используется для указания на характерные признаки того, что заменено (царь зверей, хозяин тайги, автор «Медного всадника», туманный Альбион, великий русский поэт, голубое золото, корабль пустыни).

Сравнение обычно используется для различения одного предмета или явления от другого на основе общего для них признака:

Воздух там чист, как молитва ребенка (Л.)

И берёзы стоят, как большие свечки. (Ес.)

Сравнения могут быть и с этнокультурным компонентом, например:

Месяц как ломтик чеченской дыни. (А. Абу-Бакар.)

Эпитет может основываться на метафоре (серебряные кудри, золотая роща) и олицетворении (ласковое слово, веселый ветер).

Многим явлениям внешнего мира можно подражать с помощью повторения одинаковых или сходных гласных (ассонанс) и согласных (аллитерация) звуков.

Так, с помощью ассонанса на [у] в «Бесах» Александр Пушкин передает «гулкость многолюдья» и заунывность темной ночи.

Повтором [ш] в романе «Евгений Онегин» изображается характерный звук шипения. С помощью аллитерации на [г], [р], [м] передаются раскаты грома в стихотворениях «Водопад» Г. Державина, «Грянул гром неожиданно, наобум …» С. Маршака и в повести «Степь» А.П. Чехова.

Звуки боя в стихотворении Михаила Лермонтова «Бородино» передаются с помощью согласных звуков [т], [р], [б], [ш’].

Для некоторых поэтов звукопись становится характерной чертой индивидуального стиля. Так, К.Д. Бальмонт, последовательно повторяя звуки [в] и [л], изображает завыванье ветра.

На сквозной аллитерации основан так называемый пароэмион (в пер. с греч. букв. «около похожий»):

Веселым треском трещит затопленная печь. (П.)

Так автор передает уют домашнего тепла. На примере данной строфы можно почувствовать «звуковую окраску стихов».

В стихотворении «Мороз и солнце; день чудесный» поэт просит «друга прелестного» проснуться и разделить с ним радость общения с прекрасной природой, используя аллитерацию звуков и звукосочетаний [др’] – [др], [пр’] – [пр].

Такие стихотворения находятся на грани поэзии и музыки. Музыка стиха в них господствует над смыслом. Недаром Корней Чуковский видел в подобных стихотворениях «деспотическое засилие музыки», «гениальную звукопись», даже «опьянение звуками».

Звукопись выполняет экспрессивно-изобразительную функцию, усиливает выразительность поэтической речи [135, с. 86–94; 191, с. 83–86].

Для проверки усвоения изложенного материала можно предложить тесты с условием определить изобразительно-выразительные средства на различных уровнях языка.

1. 1. Бесконечность немых голосов. (Бальм.)

2. Женской лести лебяжий пух. (Цвет.)

3. Терек воет, дик и злобен. (Л.)

2. 1. Мы – из Вильяма Шекспира два стиха. (Цвет.)

2. Очень мне нужно вас обманывать!

3. Пройдет – словно солнцем осветит. (Н.)

3. 1. И никто с начала мира не видел такого пира. (П.)

2. И раб судьбу благословил. (П.)

3. Спит земля в сиянье голубом. (Л.)