Обучение женщиной

Нойи напомнила мне Лин, прекрасную кореянку, с которой судьба разлучила меня много лет назад, и воспоминания о которой во многом сформировали тот образ идеальной возлюбленной, который я сейчас бессознательно спроецировал на очаровательную тайку.

Кореянка, открывшая мне тайны Даосской любви, была и оставалась самой сильной любовью моей жизни. Наша вынужденная разлука, несмотря на всю мою подготовку, оставила в моей душе глубокую, хотя и быстро затянувшуюся рану. Но шрам от этой раны, как и волнующие воспоминания о Лин, остались навсегда, во многом определив мое отношение к женщинам.

Признавая, что европейские женщины тоже иногда бывают очень красивы, я все-таки испытывал гораздо большее влечение к смуглым, грациозным и чувственным азиаткам, возможно потому, что их черные, как смоль, волосы и бронзовая кожа напоминали мне о потерянной навсегда возлюбленной.

Нойи тоже была в чем-то похожа на Лин, и, хотя ее красота была совсем другой, ее сильное гибкое тело пробуждало во мне неописуемые чувства моей юности.

Многолетний опыт общения с мужчинами позволял ей читать их, как открытую книгу, и, встретившись с Нойей глазами, я понял, что ей прекрасно известно о том, что творилось в моей душе. Более того, я почувствовал, что она отвечает мне взаимностью. Возможно, это был профессионализм, но скорее всего, как показало наше последующее общение, ее реакция была спонтанным эмоциональным откликом на мои чувства.

Нойи повела меня по коридору. Она шла медленно. В ее осанке была особая торжественность и достоинство, вызывающее ассоциации с особами королевской крови.

Перекинувшись парой слов с кастеляншей, менявшей белье в одном из приоткрытых номеров, она спросила, какую комнату мы можем занять. Нас направили в кабинет под номером 11. Я с интересом окинул взглядом просторную комнату, убранство которой было продумано до мелочей.

Потом, уже в Москве, я описал эту комнату в стихотворении «Утомленная проститутка».

Утомленная проститутка,
Черный омут раскосых глаз.
Я не стану тебя тревожить.
Выспись, милая, хоть сейчас.
На плече у меня головка
Изумительной красоты.
Нежно жмется ко мне плутовка
С телом женщины из мечты.
Час оплачен. Секунды строятся
В изумительные ряды.
Птица счастья за хвост уж поймана,
Наслаждение позади.
Над Потайей сгустились сумерки,
Превратившись на время в ночь.
Отдыхает, удобно устроившись,
Азиатская чья-то дочь.
Свет приглушен, «кондишн» выключен,
И динамик на время стих,
Миг, за миг до декабрьской полночи,
По-ноябрьски тревожно затих.
Красноватая обстановка.
Все, мужчины, здесь только для вас.
Матик ватный с простынкой наброшенной,
Рядом с ванной надут матрас.
«Королевская» проститутка,
Неожиданная любовь.
От сомнений и чувств замирает
На мгновение в сердце кровь.
Русский я, а она – вьетнамка,
Убежавшая от нищеты.
Может, все еще образуется?
Может, будешь счастлива ты?
Может, как-нибудь заработаю,
Чтобы видеться раз в году.
Может, что-нибудь и получится,
Одолеешь свою ты беду.
Полосатое платье сброшено
С ярким номером на груди,
Спи, любимая моя Нойи.
Тише, времечко, подожди!
Ну постой же хотя бы минуту,
Расставание отдали,
Облачками мысли витают,
Пропадая где-то вдали.
Все! Еще пять минуток в зале.
Взгляды сотни завистливых глаз…
До дверей они нас провожают
В третий, в самый последний раз.
Ты идешь величаво и плавно,
Я лишь следую за тобой.
Сохраню я, Ватсана Нойи,
В своей памяти образ твой.