Обучение

Ехать на общественном транспорте не пришлось: на стоянке ждал служебный везделёт университета. Поэтому добрались быстро и с относительным комфортом. По пути сокурсник рассказал, какие конкретно вещи нам собрал. С учётом того, что за них не придётся платить — вообще шикарный набор. Даже удивительно, сколько всего можно достать со свалки. Почему мы в своё время этого не делали? Я понятно, в местной технике не разбираюсь, но Ликрий-то?.. Хотя, может, он тоже не особо-то специалист в этом вопросе? Если подумать, то Ри работал с генетикой, а какое конкретно военное направление у Лика — до сих пор не знаю.

Везделёт приземлился на закрытой части аэропорта, прямо перед древтарской военной транспортной «летающей тарелкой». Перед входом в неё нас всех, включая Прия, тщательно обыскали: сокурсник оставил снаружи часть своих вещей (но не из рюкзака).

— Вот теперь можно и поговорить, — сообщил он, после того, как люк закрылся, запирая нас и телохранителей в транспорте.

Летающая тарелка была большой, и комната, в которой мы оказались — тоже. Но мы отложили осмотр: сейчас не до него.

— Вещи — вот. Как уже намекал, даже если решите разорвать нашу группу, они всё равно ваши и без обязательств, — положил сумку миошан. — Я пойму, если вы решите расстаться.

— Можешь объяснить, что всё это значит? — уселась прямо на пол Вира.

Я тоже опустилась на теплую, чуть упругую поверхность и выжидающе посмотрела на сокурсника. Тот около минуты молчал, прижав уши и прикрыв глаза.

— Думаю, для вас не секрет, что в Тартаре очень распространён шпионизм, слежка и «открытость информации». То есть в большей или меньшей степени, программно или лично, но наблюдают почти за каждым. Однако закон не запрещает нам скрываться, избегать слежки. Любыми доступными и разрешёнными способами. В вешности не было времени, но тут мы тоже можем общаться откровенно, — Прий открыл глаза, сел, серьёзно посмотрел на нас и неожиданно перевёл тему: — Я связан с теми, кого Ирина назвала бы экстремистами. С теми, кто действует против арванов.

— Так это ты!.. Ты замешан в убийстве арванов? — насторожилась я.

Миошан ответил не сразу, явно о чём-то размышляя.

— Не местных и не в Бурзыле. Охотой на арванов здесь занимается кто-то другой, и я с ними не связан. К тому же те, кто действуют в Бурзыле, просто против арванов.

— Просто? — подняла бровь Вира.

— А мы — против арванов, но за байлогов, — твёрдо ответил сокурсник. — Моя бабушка была рендером. Там, во Вне, она участвовала в войне этих двух видов. И пока война не прекратится, мы тоже не отступим. Понимаю, что у вас куча вопросов, — нервно дёрнул хвостом Прий. — Но сейчас мало времени. Думаю, я уже сказал достаточно, чтобы вы смогли решить, оставлять нашу группу или разделяться.

— Ещё недостаточно, — возразила я. — Почему ты присоединился к нашему учебному объединению?

— Вначале — чтобы проследить за арваном, — без малейшего смущения сообщил миошан. — Но в одну с ним группу ради этого бы идти не стал… разве что в крайнем случае. Тем более, что он не может быть однозначно записан в принципиальные враги.

Теперь помолчали все мы. Я смотрела на Прия и думала. Он друг, враг или ни то, ни сё? Врага можно вычеркнуть — всё-таки не похож. Эгоист, преследующий свою выгоду? Но какая ему выгода в том, чтобы объединяться с заклеймёнными? Однако сейчас, после новости от тартарского куратора… не знаю, выдержу ли, если поверю и опять натолкнусь на предательство. Слишком тяжело. Больно обманываться в людях и терять надежду.

С другой стороны, если смотреть честно, предавали-то отнюдь не все. Даже наоборот — фактически подлость сделала только Лия. Шас обо мне заботился, Ликрий — тоже. Асс не оставил в беде, как и Вира, а Лисс так вообще был готов защищать ценой своей жизни. Прий, конечно, тартарец… но опекун тоже с аналогичным гражданством. Как и многие другие.

— Я бы не разрушала группу, — высказала своё решение эрхелка.

— Пожалуй, согласна, — повела рукой я. — Хотя ещё один вопрос есть. Если ты действительно на стороне байлогов, то почему у тебя в паспорте нет пометки о ненадёжности? Вообще нет? У тебя связи, есть кто-то высокопоставленный в покровителях? Тот, кто убирает метки?

— Нет, мне никто их не убирал. Их и не было, — лукаво муркнул прищурившийся Прий. — Не забывай: нужны не вынужденные, а добровольные и излишние контакты. Если работа или другая, даже личная, но серьёзная причина — то не считается. Без пометки мне было легче работать. Хотя нет гарантий, что и дальше удастся сохранить чистоту.

Миошан сказал, что скинет нам свое досье. Официальное, но к которому мы раньше допуска не имели.

— Надеюсь, почитав его, вы поймёте. Учтите — там реальные факты, правда. Но, одновременно, маскировка, — пояснил он.

А потом перевёл разговор на другое. Поскольку немалый кусок общежития вырезали и ликвидировали, многие студенты, в том числе мы и Прий, остались без комнат. Теперь всех пострадавших будут расселять заново.