Обучение

— Конечно, я не хочу расставаться с сыном, — тихо прервала мои размышления Вира, положив руку на прозрачную преграду и тоже наблюдая за ливнем. — Но мало ли что я хочу. Так будет лучше и для него, и для меня. А ещё — для моей семьи и страны. Малышу нечего делать рядом с самоубийцей, незачем ко мне сильно привязываться.

Украдкой покосилась на соседку по комнате. Обычно держащая себя как недалёкий задиристый подросток, на сей раз эрхелка казалась необычно серьёзной.

— Для Эррозии лучше — из-за государственной генетической программы?

— Не только, но в том числе, — горько улыбнулась Вира.

— Ты не хочешь, чтобы твой сын в ней участвовал? — удивилась я. — Почему тогда не попросила девочку?

Эрхелка надолго задумалась и погладила живот.

— Хочу. Всё-таки хочу. Ты — бывший рендер, жила на востоке и вряд ли представляешь, какие у нас серьёзные проблемы. Знаешь, сколько эмбрионов приходится уничтожать из-за уродств и патологий? Думаешь, только я мечтала о нормальном чистокровном ребёнке? — Вира вздохнула. — Если мой сын сможет внести свою лепту в здоровье нации — я буду очень рада. Эррозия много нам даёт — если мы не будем возвращать долги, то родины не станет.

На этом разговор закончился, и больше я не поднимала данную тему. Но долго раздумывала над словами соседки.

Родственники Виры оказались очень милыми, приятными в общении эрхелами, хотя некоторые черты характера повеселили. Мать и дядя — оба гораздо старше соседки по комнате, и, вроде бы, должны вести себя серьёзней, но иногда тоже казались молодёжью. Чего только стоила ссора по поводу, какой десерт брать! Самое забавное, что в конце концов гости купили оба варианта и около получаса пытались доказать друг другу, что их выбор вкуснее.

Через два дня Вира уехала в больницу. Наверное, это глупо, но без соседки в комнате стало как-то пусто. Конечно, есть ещё Ликрий, но с ним гораздо сложнее. Причём, в первую очередь, в мелочах. Всё-таки, и арванская,и чиртерианская часть намного более чуждые и странные. Да, я к ним привыкла и привязалась, но эмоционального контакта, настоящего понимания почти не ощущала. Мы слишком разные.

Поскольку в родильном отделении посетители не приветствовались, я поддерживала с Вирой дистанционную связь. Роды прошли хорошо, и мне с гордостью продемонстрировали маленькое живое существо. А ещё через трое суток молодая мать вернулась в общежитие, а её родственники уехали, увезя с собой ребёнка.

Я провожала их вместе с Вирой — чтобы, если понадобится, помочь ещё не полностью оправившейся соседке. Во время поездки на вокзал эрхелы делились планами, смеялись и слегка поддразнивали друг друга. А вот на обратном пути Вира уже не шутила и не веселилась, горько промолчав всю дорогу. Когда мы вошли в комнату, решительно стряхнула обувь и отправилась к живому уголку, где в тот момент сидел Ри.

— Ликрий, ты сильный, умный, опытный, — жалобно начала эрхелка, заглянула другу в глаза, а потом решительно плюхнулась ему на колени и крепко обняла. — Я тебе сейчас на жизнь плакаться буду!

При этом соседка полностью проигнорировала, что псевдоволосы свободно струились вокруг мужчины. Обычно в подобной ситуации мы старались обходить химеру стороной — даже случайно порезаться никому не хотелось. От такой необычной смелости (или неосторожности?) я замерла.

Ри тоже на мгновение растерялся, метнул в меня недоуменный взгляд и, осторожно приподняв Виру, перевёл псевдоволосы себе за спину.

— Что случилось?

— Ну почему у меня всегда всё вот так по-дурацки складывается? — эрхелка всхлипнула, уткнувшись носом в шею собеседнику. — Росика увезли, а я, как идиотка, тут осталась. Могла ведь, как мама, в армию пойти. Или, как папа, — в повара. Или ещё куда-нибудь, да хоть к дяде электриком. Но нет, гордыня взыграла, решила, что так сама прославлюсь, Эррозии больше пользы принесу… да и всё равно, мутант безнадёжный. Не пошла бы на самоубийцу, сейчас вместе с сыном могла бы быть.

Сначала я хотела возразить, что не поступи Вира в этот университет, не встретилась бы с Ри и ребёнка бы не появилось. Но потом опомнилась и промолчала. Эрхелка не дура и наверняка сама это понимает. Вот только горя понимание не уменьшает. Так часто бывает: разумом признаёшь, а чувствам приказать не получается. И, наверное, в эти моменты лучше всего просто посочувствовать.

Вира ревела, жаловалась Ликрию, а тот успокаивающе гладил её по голове. А я остро почувствовала себя лишней, поэтому развернулась и тихо покинула комнату. К приятелям не тянуло, поэтому просто поднялась на крышу общежития, на оборудованную обзорную площадку и села на её краю, свесив ноги вниз.