Обуздать ветер

Эх, кто же знал, что у Мирики дар? Она сама о том не ведала. Совсем молоденькая человечья девчонка, сколько ей было, когда они встретились? Шестнадцать? Семнадцать? Миленькая, но, по правде сказать, ничего особенного. Да, таинственны пути, коими странствует любовь… Или, наоборот, все до смешного просто. Мирика не таращилась на него, как другие женщины и девицы чужого народа, а уж о том, чтобы на шею вешаться, и речи не шло. Спокойная, милая, она совсем чуть-чуть напоминала Рябинушку. Может, в этом дело? Может, и в этом, но прирос-то к ней, к Мири. И не пожалел о том ни разу, даже когда выяснилось, что у жены дар, сын унаследовал способности обоих родителей, а он, Тёрн, по неведению нарушил древний запрет не иметь детей от колдуний.

Ладно, с нарушением запрета разберемся, когда Тимьян вырастет и научится управлять даром. Наверняка можно скрыть от человечьих колдунов ту его часть, что пожалована Зель-творящей. А старейшин он уговорит принять полукровку. Ну, а не получится, так и в человечьих землях, оказывается, можно неплохо жить. Но все эти трудности и решения впереди, а пока…

— Тим, — взъерошил светлые волосы мальчика. — Ты все еще хочешь учиться управлять своей силой?

— Да, отец, — глазенки заблестели. Жаль лишать его такой игрушки, но уж больно опасной она оказалась.

— Я решил, что тебе еще рано.

— Но ты же говорил…

— Я помню. Пойми, Тим, ты еще слишком мал, а воздушная стихия сильна. Вспомни, как получилось с Вихром. Прежде всего ты должен научиться управлять своими чувствам и порывами. Обуздаешь их — сумеешь справиться и с ветром.

— А сколько еще ждать? Год? Когда мне восемь исполнится, уже можно будет учиться?

— Посмотрим. Скорее, когда десять.

— Ну-у, это долго… Целых три года…

— Они пролетят быстрее, чем ты думаешь, не сомневайся.

— Но отец, я просто не смогу удержаться. Ты же помнишь, оно само началось, я даже испугался.

— Если позволишь мне запереть силы… На время. Да еще сам поможешь, — подмигнул мальчку.

— А как? Что я должен делать? — сын заметно воодушевился, услышав, что отец нуждается в его помощи.

— Расскажи подробно, что ты видишь, когда происходят странные вещи?

— Я ведь уже рассказывал. Степь под ветром.

— Пусти меня туда, и мы вместе заставим ветер стихнуть.

Тимьян послушно зажмурился и взял его за руку.

В лицо тут же плеснул теплый ветер. Кругом простиралась бескрайняя цветущая степь, ходящая волнами, будто море. В мерном колыхании трав ощущалась неожиданная мощь, гораздо большая, чем в его собственных терновых зарослях. Дар творящего у мальчика не так уж мал, и его приумножает доставшаяся от матери стихия, ветер, что не хуже воды точит камень, упорством и силой разрушая горы.

Сынишка стоял, по-прежнему держа его за руку, и глядел на простирающийся перед ними бескрайний океан трав. Тим ничего не говорил, но волнующаяся степь постепенно затихала. Островок покоя ширился, и вскоре ни малейшее дуновение не нарушало летнего зноя, мгновенно пропитавшегося ароматами цветов, нагретых солнцем стеблей и листьев.

Лицо сына было спокойным и не по-детски отрешенным, лоб, нос и верхнюю губу покрывали крошечные капельки пота.

— Приляг, отдохни, прямо здесь.

Мальчик послушался. Видно, усмирение ветра далось ему нелегко и отняло много сил. Тим собрался было прилечь на пятачке цветущего тимьяна, пришлось мягко подтолкнуть его к специально сотворенному плоскому камню. Нельзя позволить сынишке коснуться позели, ощутить ее запах — это мигом восстановит защиту его сознания, и запереть память вряд ли получится.

Он присел рядом с камнем, взял теплые маленькие кисти рук с безвольными пальцами в свои ладони и закрыл глаза. Чтобы запереть дар, нужно прежде всего спрятать все воспоминания о нем, будто он еще не пробудился. Да, волшебство сможет прорваться сквозь беспамятство, но только в исключительных обстоятельствах, к примеру, если мальчику будет угрожать смертельная опасность. А он, Тёрн, позаботится, чтобы этого не случилось.

Работа с памятью требует точности и осторожности. Если б он владел воздушной или водной стихией, было б, наверное, легче: развеять воспоминания по ветру, смыть чистой струей. У него же получится только сложить полотнище памяти, спрятать вот это яркое переливчатое пятно (такое красивое! Еще бы: Тим узнал, что он волшебник) в складку и скрепить края острыми терновыми шипами. Один, второй… Аккуратнее, Тёрн, аккуратнее, чтобы не получилось, как с Рябинушкой.

А руки трясутся, пожалуй, еще сильней, чем тогда. Лишь бы обошлось, лишь бы с сынишкой все было в порядке… Как не к месту проснулись воспоминания о превой любви! Ведь после той неудачи так и не смог заставить себя подойти к ней. Казалось, что своей неловкостью предал ее. Какая разница, что руки тряслись из страха потерять самое дорогое? Кому нужна такая защита и опора — не может рану залечить, потому что слишком боится, что любимая умрет.

— Ты что с ним делаешь?! — мужской голос, да какой там голос, рычание.