Обвал

— Москвич я, — ответил Дробязко, вглядываясь в лицо крепыша: оно показалось ему знакомым, даже очень знакомым.

— Москвич? Да не может быть! — воскликнул человек в кожанке и снял фуражку, обнажая седую голову.

Дробязко покосился на Кравцова, сказал:

— Умаялся с этим блиндажом, уснешь и на ходу…

— Да-а! — протянул седовласый и забеспокоился. — Отдыхайте, товарищ. Пусть поспит, — сказал он Кравцову, — нам не помешает. — И повернулся к высокому человеку, стоявшему возле входа, в котором Дробязко сразу узнал командира корпуса генерала Кашеварова.

«А кто же этот в кожанке? — продолжал думать Дробязко. — По обращению повыше комкора… А я-то расслабил подпруги, уснул, разнесчастная эта постель убаюкала…»

Через некоторое время Дробязко из разговоров понял, что седовласый в кожаной тужурке действительно главнее комкора, что фамилия его Акимов, и он вдруг вспомнил, что много раз видел портрет этого человека в книгах, календарях. А еще из разговоров Дробязко узнал, что в Москве торопят быстрее очистить Крым от немцев, и что впереди, недалеко от Севастополя, на какой-то Сапун-горе, гитлеровцы создают крепость — сплошную многоярусную линию из железобетонных укреплений, и что Гитлер приказал какому-то генералу Енеке закрыть этой крепостью ворота на Балканы, лишить русских возможности использовать Черное море.

Когда, по-видимому, все было переговорено, Акимов, сворачивая карту и кладя ее в сумку, встретился взглядом с Дробязко.

— Что же не спишь?

— До сна ли нынче, товарищ генерал, — вскочил Дробязко. — Впереди Сапун-гора высокая.

Акимов улыбнулся.

— Чай можешь организовать? — И к комкору: — Петр Кузьмич, ты не против закусить?

Кашеваров подозвал к себе Дробязко, показал рукой в окошко.

— Видишь, стоит бронемашина? — сказал он. — Там капитан Сергеев, пусть принесет поесть.

— Петр Кузьмич, я забыл! Отставить! — вдруг перерешил Акимов. — Времечка в обрез, меня ждут переговоры с Москвой. Свяжите меня с начальником штаба, — сказал Акимов связисту, сидевшему в броневике. Ему подали микрофон. Он откашлялся, сбил на затылок фуражку. Щелкнул переключатель. — Говорит Евграфов, — назвал Акимов свою кодовую фамилию…

Язык кода был непонятен Дробязко, и он с любопытством рассматривал порученца Акимова, капитана Сергеева, заметил на груди у него нашивки о ранении.

Неподалеку полыхнул сноп огня. Над головами пропели осколки. Акимов прислонился к бронеавтомашине. Дробязко занервничал: «Да уезжайте вы быстрее отсюда!» — и переглянулся с Кравцовым.

Акимов, видимо, понял их и, когда в воздухе пропели еще несколько снарядов, достал из кармана трубку, начал не торопясь набивать ее табаком, сказал:

— Ак-Монай позади, на очереди Сапун-гора. Обойти ее нельзя. Значит, только штурм. А как вы думаете, товарищ подполковник?

Кравцов был занят мыслью о лейтенанте Сукуренко. Справится ли она с поставленной перед взводом задачей?

— Вам брать Сапун-гору, — продолжал Акимов, — потому ваше мнение для нас очень ценно. Можете возразить: операция, мол, спланирована. Да, да, это верно, разработана, рассчитана… И все же поразмыслить надо. Штурм — дело нелегкое, прямо скажу, крови прольем немало. Но как по-другому взять Севастополь? С моря? Черноморский флот еще не окреп, а время не ждет. Как же?

— Только с суши, — сказал Кравцов. — Только через Сапун-гору. А она очень высокая, без подготовки не перешагнешь.

— Вот-вот! — подхватил Акимов. — Это значит — надо готовиться к штурму Сапун-горы, не теряя ни минуты. Об этом мы еще поговорим, посоветуемся…

С пригорка спускалась группа Марины в пять человек, протискиваясь сквозь кустарник и пожухлую траву с двумя пленными. Дробязко поспешил оповестить:

— Товарищ подполковник, Сукуренко! Наш ангел! С уловом, похоже!

Говоривший о Сапун-горе генерал Акимов приумолк, повел взглядом вокруг, но разведчики уже спустились и скрылись в своей временной «казарме»-землянке.

— Кто сказал: «Сукуренко! Наш ангел!»? — спросил Акимов едва слышно. — Или мне послышалось?..

Дробязко посчитал, что он своим оповещением некстати прервал генерала Акимова, и не осмелился ответить.

В это время у Петра Кузьмича Кашеварова сильно заныла раненая рука, и он поднялся в машину за шприцем, чтобы сделать обезболивающий укол.

— Товарищ генерал, — сказал Кравцов Акимову, — в нашем полку служит девушка-лейтенант, по фамилии Сукуренко, Мариной зовут.

— У вас, подполковник?! — с удивлением вскинул взгляд Акимов на Кравцова.

— Так точно, товарищ генерал, в нашем полку, на должности командира взвода полковой разведки…

— Ну и как? Довольны?.. А почему «ангел»? Впрочем, для меня предостаточно…

— Еще бы! — подал голос из броневика Кашеваров, успокоивший уколом свою руку, и было начал выходить, но генерал Акимов распорядился ехать и сам полез в броневик.

Кашеваров захлопнул дверцу. Броневик поднатужился, фыркнул и вскоре скрылся в горах.

* * *