Обвинение [litres]

Он сунул телефон в нагрудный карман и отвернулся, потом протянул руку и погладил меня по спине. Но сделал это снисходительно, а не сочувственно. Уж разницу-то я различала. Какое-то время мы сидели отвернувшись друг от друга и смотрели из окна на канал. Кругом было пугающе тихо. Разноцветные гондолы стояли в связках, схлестываясь бортиками. Полупустые vaporetti[11] неспешно проплывали мимо.

Тут меня осенило, что нас преследует другое водное такси. Мы добрались до более спокойного участка канала, но теперь, когда наш водитель притормозил, тот, второй, последовал его примеру, он всегда держался рядом. Водитель был в запоминающемся зеленом шарфе. Он стоял у руля, но постоянно отходил назад, принимая указания от кого-то в кабинке. Я уже остерегалась говорить об этом Фину, раз мы совсем недавно говорили о моей паранойе.

Проехав еще пару сотен метров, наше такси пристроилось с краю канала, прошло еще пятьдесят метров, встало рядом со ступеньками, и нам указали проулок, ведущий к ресторану.

Я заплатила и, обернувшись на верхней ступеньке, увидела, что следовавшее за нами водное такси потихоньку подошло к причалу. Шторы в кабинке были задернуты. Фин его тоже заметил.

Я на автомате выпалила:

– Мне кажется, это такси шло у нас на хвосте. Я следила за ним, какое-то зловещее зрелище.

– В Венеции сейчас ноябрь, – Фин нетвердо улыбнулся. – Тут все сейчас немножко зловеще, не думаешь?

Мы поднялись по лестнице к массивной деревянной двери и вошли в теплый зал. Стены были в побелке, пол выстелен шершавым камнем, столиков – по пальцам перечесть. Стояло послеобеденное затишье, а гости были с виду собратья-туристы.

Официант усадил нас у двери и подал холстяные меню.

Мы сделали заказ, и официант уже уходил, как вдруг я ощутила по ногам сквозняк. Дверь позади нас открылась. Я подняла глаза.

На пороге появилась женщина, с высоким хвостиком, в сером кашемировом пончо, которую мы видели в Сен-Мартене. Она встала в проходе, глядя прямо на меня, и очки ее под лампами отсвечивали, затемняя линзы. Не знаю почему, но я кивнула. Она кивнула в ответ и подошла к нашему столику.

Фин тоже узнал ее. И не меньше моего удивился.

– Мистер Коэн, миссис Букаран, могу я присесть?

Ответа она дожидаться не стала. Официант поднес еще один стул и взял ее пончо. Она хотела оставить его при себе, а официант предлагал повесить на вешалку. Та отказалась под предлогом, что повесит пончо на спинку стула. Пока они разбирались, я достала телефон и щелкнула ее на камеру. В зале было довольно темно, и фотографировала я сидя, а она еще стояла. Снимок вышел неудачный, да и женщина была неприметная.

Она присела и на безупречном итальянском сообщила официанту, что есть она не будет – только стакан негазированной воды с лимоном, пожалуйста, после чего представилась:

– Дофин Луар, ассистент Гретхен Тайглер. Как поживаете. – И это был не вопрос. Она изобразила улыбку, обнажив непримечательные ровные зубы.

Фин явно занервничал.

– Вы нас преследуете? – спросила я.

– Кажется, я одновременно с вами была в Сен-Мартене, – она опять оскалила зубы.

– Что вам надо, – продолжила я, – помимо воды?

Она открыла рот и издала какой-то звук наподобие смеха. Потом челюсти схлопнулись, и звук прекратился.

– Я приехала от имени мисс Гретхен Тайглер, – отвечала она, – поговорить с вами о ваших аудиотрансляциях.

Тут я поняла, почему эта женщина так напугала Трину Кини. Веяло от нее каким-то холодком. Она приехала выполнить поручение, и наше мнение на этот счет ее не волновало. Она была такой отстраненной, что слегка даже напоминала робота.

– Мы хотим, чтобы вы прекратили трансляции. Мы готовы заплатить вам за это, – она опять сверкнула зубами.

Вот как Тайглеры ведут дела. Сначала взятки, а потом угрозы.

Я сказала:

– Я так понимаю, у нас есть общая знакомая: Патриша Хаммингсворт.

Она повернула голову в мою сторону. Она послала человека убить меня в кухне моей собственной матери, но в глазах ее не отразилось ни малейшего воспоминания об этом. Как и о Патрише Хаммингсворт. В глазах у нее было пусто, причем настолько, что это уже настораживало.

– Я так понимаю, это вы подкупили Патришу, чтобы та предостерегла других от показаний, подтверждающих мои заявления?

– Суд это опроверг, – отмахнулась та от обвинений, даже глазом не моргнув.

– Суд ничего не «опровергает». Суд может счесть обвинение недоказательным или безосновательным, но никак не опровергнуть его. – В жизни с щепетильным адвокатом есть свои выгоды.

Дофин, на удивление, нисколько не смущало, что они со мной сотворили. Это буквально завораживало. У кого-то просто нет внутренней этики, и они творят, что хотят, пока это сходит им с рук, но большинство хотя бы стушуется, когда их ловят на лжи. Я накрыла ее руку своей и улыбнулась:

– Вот это да! Для своего возраста вы так молодо выглядите!

Она отдернула руку, и я увидела какой-то смутный проблеск у нее на лице. Она чуть моргнула и вернула самообладание. Я снова ее подстегнула:

– Операцию делали?

Она опять моргнула:

– Хирургия творит чудеса.