Обвиняется кровь

— Я еще раз заявляю, что, хотя я и был членом президиума ЕАК, я ни писем, ни телеграмм, поступавших из-за границы, никогда не видел и не читал. Националистом я никогда не был»[89].

Справедливо: и националистом никогда не был, и, поглощенный делами госконтроля, не имел времени на ЕАК, а оказавшись вдруг на заседании президиума, не без партийно-мещанского осуждения посматривал на речистых «поэтов и актеров», напрасно завидуя их жалким гонорарам. Но что за дело до его невиновности следствию: его обличает нечто более греховное — рождение, имя, знание еврейского языка.

Генерал-лейтенант Чепцов на суде сделал попытку оживить «крымский проект», в связи с командировкой Квитко в район бывшего проживания там евреев.

«Зарубин попросил меня приехать к нему, — сказал на суде Квитко. — К нему в народный комиссариат иностранных дел… Он мне сказал: „Звонил из Нью-Йорка Михоэлс и спрашивал — можно ли ему повидаться с Вейцманом, что ему, Михоэлсу, надо дать ответ. А кто такой Вейцман?“ — спросил у меня Зарубин. Но это знает каждый, Вейцман известен как вождь сионистов… А Розенберг, о котором говорят: председатель комитета помощи России, — мог ли я в чем-либо подозревать его?»[90]

Все смахивает на бред. «Шпион» Михоэлс через океан запрашивает Наркоминдел, можно ли ему повидаться со «шпионом» Вейцманом и отобедать со «шпионом» Розенбергом!

«— Шахно Эпштейн сказал мне, — продолжал Квитко, — что они, он, Михоэлс и Фефер, написали письмо в правительство с просьбой предоставить степной район Крыма для заселения евреев. Это было в 1944 году, а тут, в тюрьме, я узнал другое…

ЧЕПЦОВ: — Представить Крым для создания еврейской республики?

КВИТКО: — Нет. Для расселения евреев, было сказано мне.

ЧЕПЦОВ: — Фефер по этому поводу показывал: „Квитко говорил, что в Крыму есть много пустующей земли, где можно расселить евреев, которые хотят возвратиться“.

КВИТКО: — Кто не знает, что в крымских степях можно поселить миллионы евреев и вообще людей. Неужели я должен был об этом говорить Феферу?

ФЕФЕР: — Мои показания правильны. Квитко тогда, в 1944 году, рассказал о тяжелом положении еврейских колхозов в Крыму, ссылаясь на то, что об этом говорил с Тюляевым. В Крыму много пустующих мест, а еврейским колхозникам запрещают возвращаться в Крым.

КВИТКО: — Дома были заняты колхозниками, переселенными фашистами с Кубани. А кубанцы ждали эвакуации к себе домой.

ЧЕПЦОВ: — С вами трудно беседовать, трудно понять, где вы говорите правду, — на следствии говорите одно, на суде другое.

КВИТКО: — Это от отчаяния. Три года мне не верят. Меня приводят и мне говорят, что я шпион и националист… Я отчаиваюсь — неужели это правда?

ЧЕПЦОВ: — Почему вы так показывали? Кто вас понуждал?