Обвиняется в измене

— Душманы выкрали наших спецов, Володя. Угнали вместе с автобусом.

— Это с мукомольного? — привстал за столом Владимир.

— Оттуда… Рота Гогишвили брошена на поиски.

— Далеко?

Читаев пожал плечами.

В коридоре модуля[3] загрохотало: кто-то в темноте зацепился за бачок для питья, стоявший у входа. Раздались тяжелые шаги.

— Идет Алеша, гремя победитовыми подковами, — прокомментировал Читаев.

В следующую секунду в комнату ворвался широкоплечий старший лейтенант с гусарскими усами. Это и был командир первого взвода Алексей Водовозов.

— Слышали? — прямо с порога гаркнул он.

— Слышали, — хором ответили Читаев и Хижняк.

— Вот подлецы-то, а? Вот подлецы! — гремел Водовозов. Тише он говорить не умел — на определенной, по мере уменьшения, мощности звука голос его срывался, переходил в свистящий шепот.

«Сейчас начнет ходить взад-вперед по комнате, расталкивая стулья», — подумал Читаев и не ошибся.

— Что хотят, то и делают, — продолжал буйствовать Водовозов, меряя своими шагами крохотную комнатушку. Казалось, что именно стулья, беспрестанно попадавшиеся ему на пути, были виновниками всех бед.

— Найдут или нет? — вслух размышлял Водовозов и сам себе бодро отвечал — Должны найти, обязаны. Ты как думаешь, Читаев?

Сергей потер ладонью светло-пепельный ежик волос.

Алексей, не дождавшись ответа, встал, по привычке мельком глянул в зеркало, поправил смоляной чуб.

— Схожу в роту, проверю, как там дела, — сказал он, надевая фуражку. — Чтобы все было чин чинарем.

— Думаю, скоро и мы подключимся к поискам, — повернулся Читаев к замполиту, когда Алексей ушел. — И вообще, это, кажется, серьезно и надолго.

— Может быть, — отозвался Владимир. — Ты у нас теперь за командира, тебе и перспективу определять.

Сергей Читаев, исполнял обязанности командира третьей роты. Капитану Сахно, которого он замещал, перед самым отпуском крупно не повезло. Отправился он на бронетранспортере, уже с отпускным чемоданом, на аэродром. И надо же было такому случиться, что везучий и всегда удачливый Сахно, который вообще жил без бед и невзгод, наскочил на мину. БТР хорошо тряхнуло и оторвало два колеса. Пострадал же один Сахно: упал с брони — и неудачно, поломал руку. Пришлось вместо отпуска ехать в госпиталь. Читаева назначили как более опытного, он уже год отслужил в Афганистане.

Два взвода Гогишвили в установленное время выходили на связь. Доклады поступали неутешительные. Душманы и их заложники как в воду канули.

— Угораздило же их выехать без охраны, — сокрушенно вздыхал командир взвода связи лейтенант Птицын, вычерчивая график в журнале поступающих сообщений.

В углу ударили большие часы: «пин-донн!» — пять.

— Иди узнай, Птицын, — сказал Воронцов, оторвавшись от своих мыслей, — может, какое сообщение есть.

Минут через пять лейтенант вернулся.

— Все по-старому, — доложил он.

— Третий день — и все впустую, — бросил в сердцах Воронцов. Несколько раз он иопытывал желание лично ринуться на поиски.

Тубол требовал активности. После звонков командира полка Воронцова всегда одолевали тоскливые мысли. Его обижало, когда Тубол подчеркивал, что специалистов надо найти во что бы то ни стало. Складывалось впечатление, будто он, Воронцов, сам этого не понимал.

«Пин-донн!» — поплыл мягкий тягучий звук. Полшестого.

— Эти часы с ума могут свести, — буркнул Воронцов.

Он встал, подошел к окну. Над брезентовым рядом палаток вспыхнули фонари на столбах. Худосочные деревца, посаженные на одном из субботников, гнулись на ветру, как тростинки. Хотя в кабинете было тепло, Воронцов физически ощущал, как сейчас холодно на этом пронзительном ветру. Он зябко поежился, подумав о роте Гогишвили, которая сейчас далеко в горах. Как они там? Он приказал взводам объединиться и действовать вместе. Только будет ли от этого толк?

Воронцов смотрел на палатки, на людей, которые сновали взад-вперед. «А вдруг Гогишвили уже их проворонил? Эх, надо было отправить Читаева».

Он хорошо помнил, как прибыл в батальон Читаев, — буквально через день после его приезда в ДРА. «Ну что, будем вместе служить?» — спросил он его. Читаев не ответил на риторический вопрос. Воронцов понял, что подумал лейтенант: «Придется, раз ты комбат, а я назначен к тебе взводным». «С характером лейтенант», — сразу определил комбат, и это ему понравилось.

Через несколько дней Читаев попал в душманскую засаду. В гиблой ситуации голову он не потерял, когда чуть стемнело, вывел людей под прикрытием дымов. Потом он докладывал, а Воронцов смотрел в его чистые глаза и пытался найти в их глубине остатки страха. Но видел лишь, как мерцали холодные искорки спокойствия.

Время вновь напомнило о себе приглушенным баритоном часов.

— Птицын, — встрепенулся Василий Семенович, — начальника штаба ко мне.

— Петр Андреевич, что вы думаете о действиях роты Гогишвили? — опросил он, когда начштаба вошел.

— Я думаю, что на своем участке Гогишвили душманов не пропустит, — тут же ответил капитан Рощин, сразу поняв, что именно имел в виду комбат. — Иное дело, — продолжил он, — что шансы на успех у нас, да и у всех участвующих в операции, малы.

Рощин кивнул на карту.