Обвиняется в измене

По бетонке автобус пошел веселей. В салон ворвался встречный ветер. Сапрыкин привстал, чтобы закрыть окно. Впереди он увидел грузовик, который вдруг развернулся поперек дороги. Абдулка стал тормозить. «Нашел, где застрять», — с недовольством подумал Сапрыкин. Неожиданно из-за грузовика выскочил высокий человек. Он резко выбросил вперед руку, оказалось, в ней зажат пистолет. Хлопнули выстрелы. В первое мгновение Сапрыкин подумал, что это какая-то нелепая ошибка или шутка, но тут же его обожгла догадка. Что-то загремело, Абдулка подскочил и рухнул на рулевое колесо. Надрывно и протяжно загудел сигнал.

— Душманы! — раздался чей-то истошный голос.

По двери ударили, она жалобно скрипнула. В салон ворвался чернобородый человек с автоматом. Сапрыкин вскочил с места, но тут же повалился от удара прикладом по голове. Тихов судорожно дергал свой автомат, застрявший под сиденьем. Сверкнула пламенем очередь. Бородатый ринулся в проход, вырвал у свалившегося Тихова автомат. А двое других уже вытаскивали безжизненное тело водителя из-за руля, потом тяжело бросили его на бездыханного Сапрыкина. Бандит в пиджаке ловко прыгнул на место водителя. В автобус заскочил еще один бандит, махнул рукой: вперед! Автобус рывком тронулся, быстро набирая скорость.

Все молчали, будто одновременно поперхнулись. Старались не смотреть на направленные автоматы. На полу сотрясалось, словно еще продолжало жить, тело водителя, вишневыми пятнами зияли раны в переносице и плече.

За окном мелькали глинобитные прямоугольники мазанок, пыльные кусты, старцы, почтенно пожимающие круг другу руки…

Сзади стонал Тихов.

Автобус мчался по каким-то глухим улочкам и грязным переулкам, скрипел тормозами на поворотах, пока наконец не заехал во двор. Группу вытолкали, быстро обыскали, забрав все, что было в карманах. Потом по темной лестнице заставили спуститься в подвал дома. Дверь захлопнулась, и они остались в полной темноте.

— Виктор, ты ранен? — это спросил Сапрыкин. Он уже пришел в себя.

— Да-а, в плечо, — со стоном протянул Тихов. — Надо чем-то перевязать.

— Сейчас, — отозвался Наби. Затрещала рвущаяся материя.

Никто больше не произнес ни слова. Было слышно, как тяжело дышал Тихов.

— Потерпи еще чуток…

— Чего они от нас хотят? — Сапрыкин услышал торопливый голос Тарусова — инженера из Кишинева. — И тут же представил его лицо, обиженно надутые губы.

— Главное — не паниковать. Ясно? Если сразу не били, значит, строят какие-то планы, — как можно тверже ответил Сапрыкин.

— Черт з-знает что… Мы с-строим, помогаем, а они… Ты по-почему не стрелял, Тихов? — продолжал Тарусов, от волнения заикаясь. — Почему не стрелял, у т-тебя же автомат был?

— Автомат лежал под сиденьем, — после паузы слабо отозвался Тихов. — Пока вытаскивал, видишь, получил…

— Да не помог бы автомат, — перебил Сапрыкин. — Начали бы пальбу, так они всех нас как… — запнулся он, подбирая подходящее сравнение, — как куропаток перебили бы.

— Ч-черт, черт побери… П-подохнуть в этой яме, — снова застонал Тарусов.

— Хватит, Тарусов. Не ной, хотя бы из уважения к раненому, — вдруг с несвойственной ему жесткостью оборвал Сапрыкин.

Некоторое время царила тишина…

— Бедняжка Абдулка, — тихо произнес Шмелев, лишь бы не цепенеть в отчаянии.

Никто не успел ответить. Открылась дверь, в проеме появилась тень. Бандит махнул рукой: «Выходи!» На улице стемнело, наверное, было где-то около шести вечера. «А выехали мы в три», — вспомнил Сапрыкин. Часов ни у кого не осталось — отобрали.

Пинками их положили на землю. От нее тянуло холодом. Начали вязать руки — сначала за спиной, а потом попарно локтями друг с другом. Сапрыкин оказался в паре с Шмелевым, Наби Сафаров — с Тиховым. Пиная и подталкивая стволами автоматов, их подняли, построили в колонну. Спотыкаясь, пленники побрели по темным безлюдным улицам. Только один раз на пути группы появилась и тут же исчезла черная тень женщины в парандже.

Бандиты нервничали, беспрестанно подгоняли пленных прикладами, плетками.

Тихов все время падал. Наби как мог удерживал его, но потом сам стал падать вместе с ним.

— Ну, потерпи, потерпи еще! — умолял он.

— Все… Не могу… — еле слышно хрипел Тихов.

Чернобородый бандит, лицом похожий на Иисуса, достал нож и разрезал веревку, связывавшую им локти. Сафаров выпрямился облегченно, но тут его толкнули обратно в строй, а Тихова повели в сторону от дороги. Колонну погнали дальше. Раздался негромкий крик.

— Сволочи! — дернулся Сафаров. — Убийцы!

Тут же он получил удар прикладом…

Джафар уже несколько раз бросал взгляд на часы. Русские отличались точностью и аккуратностью. Эта черта нравилась ему. Деловой человек должен быть пунктуальным. И он часто подчеркивал это на совещаниях. «Куда же они пропали?» — думал директор.

В половине пятого он наконец решил позвонить охраннику. Тот бодро доложил, что машина уже выехала, назад, не возвращалась. Джафар положил трубку. «Надо было спросить, когда выехали», — запоздало подумал он и почувствовал, как вспотела спина.