Обвиняется в измене

— Бывший лейтенант погранвойск НКВД Слобода, — начал Ермаков, чувствуя, как окреп голос и постепенно стало пропадать противное покалывание в кончиках пальцев, — встретил войну на заставе, вступил в бой, затем партизанил, несколько раз бежал из плена. Сообщивший ему сведения об изменнике переводчик Сушков работал в оккупированном городе по заданию подпольного райкома и командования партизанской бригады. Казнен фашистами после пыток, был лично известен секретарю подпольного райкома Чернову еще с гражданской…

— Это тот Чернов, что был комиссаром полка на Южном фронте? — демонстрируя феноменальную память, прервал его Сталин.

— Так точно, товарищ Сталин, — отчеканил генерал.

— Хорошо, продолжайте. — Вождь равнодушно повернулся к нему спиной и, подойдя к столу, начал выбивать трубку о край пепельницы.

— Подполье в городе разгромлено, мы запрашивали партизан. Ранее к нам уже поступали отдельные сообщения из-за рубежа об измене в высшем эшелоне, но то были косвенные данные, — Ермаков на секунду замолк и, решившись, сказал — Однако тщательный анализ имеющихся материалов заставляет говорить о настоятельной необходимости более углубленной проверки всех имеющихся сведений.

Берия немного откинулся на спинку стула и с удивленным интересом взглянул на подчиненного — в его взгляде была даже некоторая жалость: так охотники, стоящие в засаде, смотрят на вышедшего под выстрел глупого зверя, прежде чем нажать курок.

— Надеюсь, вы понимаете, что может произойти, если сведения о связи Рокоссовского с немецкой службой безопасности верны, — не поднимая головы от лежавших перед ним бумаг, тихо спросил Молотов. — И что вы думаете о других?

— Вячеслав Михайлович, — нервно хрустя пальцами, заметил Каганович, — возможно, мы поторопились? Поторопились, когда сняли с генерала обвинение в измене и доверили командование войсками, вернув из заключения, где он находился… И теперь получаем только лишь новое подтверждение ранее выявленной измены?

Говоря, он неотрывно смотрел на руки Сталине, занимавшегося трубкой. Вот откинулась крышка коробки папирос, слабо хрустнула под пальцами бумага, и с легким шорохом табак пересыпался в чубук.

— Имеющиеся материалы не дают оснований подозревать других военачальников, — чужим голосом сказал Ермаков. — А для обвинения в измене командующего фронтом необходимо иметь неопровержимые доказательства.

В кабинете вновь повисла гнетущая тишина. Сталин сломал еще одну папиросу, неторопливо набил трубку и поднес к ней горящую спичку. Глядя на ее пламя, угасшее около его пальцев, словно не решаясь коснуться их, он тихо спросил:

— Обвиняется в измене?.. — переложив трубку в левую искалеченную еще в царской тюрьме руку, поднял голову и острыми глазами, в глубине которых притаился гнев, посмотрел в лицо побледневшего Ермакова. — Что думаете вы, лично?

— Нами сделаны необходимые запросы, выделена специальная группа, в штаб войск, которыми командует генерал, направлено несколько опытных оперативных работников под видом пополнения «Смерша» и охраны штаба фронта. Готовы люди для работы в тылу врага, — не отводя взгляда, хотя и неприятно засосало под ложечкой, вызывая ощущение тошноты и легкого головокружения, ответил Алексей Емельянович.

— Но зачем, зачем? — не выдержал Каганович. — Зачем опять в тыл к немцам, а?

— Для проверки полученных сведений, — чуть повернул к нему голову генерал.

— Мы пока не услышали, что думаете лично вы, — мундштук трубки Сталина, как дымящийся после выстрела ствол, поднялся и ткнул в сторону Ермакова.

— Думаю, товарищ Сталин, что заговора нет! Полагаю необходимым срочно провести новую доскональную проверку данных.

Опустив руку с трубкой, Сталин отвернулся, встопорщив усы в кривой, пренебрежительной усмешке.

— Хотите со своими перестраховками и проверками вернуть нас к положению осени сорок первого года? — снова перейдя в атаку, вздернул голову Каганович. — Что еще проверять? Я не понимаю, что? Лаврентий Павлович все нам прекрасно объяснил. Ведь немцы устроили после побега этого лейтенанта грандиозные облавы. Начальника тюрьмы отправили на восточный фронт! Они обеспокоены возможной утечкой информации. И заграница сообщала… К нам попали сведения, подтверждающие факт измены, а ваш генерал уже был осужден. Или, осмелитесь утверждать, что его оболгали, зря арестовали перед войной? Молчите?!

— Он желает поскорее сделать нам нового Власова, — бросил Берия, обращаясь к Сталину, безошибочно почувствовав, что тот еще не принял окончательного решения, не занес подозреваемого генерала в мысленный список личных врагов, подлежащих немедленному уничтожению.