Обычная девушка

— Да, я слышала, что вы открыли свое агентство, — кивнула Циммерман. — Йося рассказывал, что Сергей Леонидович очень гордится вашими успехами, — она вздохнула и взглянула на Катю с некоторой долей кокетства. — Знаете, мне всегда нравились деловые женщины, но сама я, к сожалению, настоящая еврейская жена. Йося не хочет, чтобы я работала. Ну, вы понимаете — дом, дети. Все на мне. Он так и говорит — Лизочка, зачем тебе работать? Разве у нас мало денег?

Она в точности скопировала интонации мужа, и Катя невольно улыбнулась. Иосиф Маркович, входящий в сотню самых сильных Отбирающих Москвы, не раз бывал у них дома, и она хорошо знала его манеру растягивать гласные.

— А ведь я всегда мечтала заниматься модой, — доверительно призналась Елизавета. — Да-да, и не смотрите на то, что я маленькая и толстая. Внутри меня живет длинноногая красотка, которая любит подиумы и суету показов. Нет, я понимаю, что, как модели, мне ничего не светит, но быть причастной к индустрии моды… Мне кажется, я могла бы стать неплохим дизайнером. Или стилистом. Жаль, Йося этого не понимает, — она вздохнула и тут же широко улыбнулась. — Ну, а вы? — обратилась она к Кате. — Так и собираетесь работать? А как же детки? Все-таки, Сергей Леонидович уже немолод, и наследник ему не помешает.

— Мы пока решили не торопиться, — уклончиво ответила Катя. — Думаю, у нас еще есть время.

— Ох, вы только не откладывайте надолго. Мой Йосечка мне сразу после свадьбы сказал: — "Лизочка, нам нужны трое. Давай стараться". Ну, что? Мы постарались. Вон, двое уже в Англии учатся, а третий пока с нами. И четвертый на подходе.

Циммерман положила руку на живот и улыбнулась такой улыбкой, что Кате даже немного завидно стало.

— Поздравляю, — искренне сказала она. — Очень рада за вас.

— Спасибо, — кивнула Елизавета. — Ой, я же совсем забыла. Катенька, вы меня простите? Мне нужно распорядиться насчет закусок. Йосечка просил проследить, чтобы тарталетки с омарами подали вовремя, а эта девочка, что занимается кухней, не внушает мне доверия.

Она еще пару раз извинилась, пеняя на собственную забывчивость, а потом, подвела Катю к фуршетным столам и быстро затерялась в толпе гостей.

Катя только усмехнулась. Теперь стало понятно, почему Иосиф Маркович так любил проводить вечера у них дома. "У вас так спокойно, Сергей Леонидович, — напевно произносил он. — И тихо."

Она отвлеклась, наблюдая за мелькающим в толпе бирюзовым платьем хозяйки вечера, и не заметила, как рядом оказался человек, которого она совсем не хотела видеть.

— Здравствуй, Катя.

Ее ладонь оказалась сжата сильной рукой.

— Здравствуй, — спокойно ответила она, поднимая взгляд на Константина.

— О, мы снова на ты? — усмехнулся Терсенов, но эта усмешка не коснулась его глаз. Они оставались непроницаемыми. — Это радует.

Катя укрепила щиты, не позволяя эмоциям взять над собой верх, и равнодушно спросила:

— Что тебе нужно?

— Поговорить, — коротко ответил Терсенов. — Причем, там, где нам никто не помешает.

— Костас, ты не понял в прошлый раз? Нам не о чем разговаривать.

— Ошибаешься.

Он крепко взял ее под руку.

— Пусти.

Катерина попыталась незаметно отстраниться. Она знала, что нельзя устраивать скандал и привлекать к себе внимание. Не то общество и не те люди вокруг. Кто знает, как отразится это недоразумение на репутации Строгова?

— Не раньше, чем мы поговорим, — делая вид, что ничего не происходит, произнес Константин и двинулся к двери. Катя оглянулась в поисках Игоря. Охрану в дом не пустили, но Гордеев должен был быть среди гостей и присматривать за ней. Черт. Костас уже умудрился миновать широкий проем и вывести ее в фойе, а она так и не увидела своего охранника.

— Нам есть о чем поговорить. И разговор предстоит долгий.

— Ты понимаешь, что делаешь? Строгов тебя в порошок сотрет.

— Ты переживаешь за меня?

— Была нужда.

Терсенов распахнул какую-то дверь и ввел Катю в комнату.

— На что ты надеешься, Костас?

— Катя, послушай меня. Я знаю, я виноват перед тобой. Но не в том, в чем ты меня обвиняешь. Да, я скрыл от тебя правду, да, воспользовался тобой, но… Черт. Ты же понимаешь, что я не мог сказать тебе, кто я.

— Действительно. Зато ты мог трахать меня и пользоваться моей силой. Очень удобно, не так ли? И любовница, и источник. И все "в одном флаконе".

— Это не так. Катиница, ты все неправильно поняла. Я…

— Что — ты? Что, Костас?

— Люблю я тебя, — резко, почти зло, выдохнул Костас. — А ты…

— Не смей.

Катя хотела сдержаться, но голос ей изменил и сорвался. Она гневно посмотрела на Терсенова и повторила:

— Не смей так говорить.

— Почему?

Константин взглянул ей в глаза и просто сказал: — Это правда. И ты это знаешь.

— Замолчи.

Она не могла слышать из его уст те слова, о которых когда-то так мечтала. Слова, которых так ждала в тот вечер, и которые так и не прозвучали. А сейчас… Сейчас, они казались издевательством.

— Катиница…

— Молчи, Костас, — взяв себя в руки, холодно произнесла Катерина. — Я не хочу это слышать. Мне противна твоя ложь.

— Значит, ты считаешь меня лжецом? Не обманывайся, Катиница. Я никогда тебе не лгал. А вот ты… Ты оказалась хорошей актрисой.