Обычная история

С улыбкой отвожу ее волосы от лица. Легонько подталкиваю в плечо, заставляя вновь опуститься на колени. Сдвигаюсь ей за спину, обняв грудь ладонями. У нее такие малышки, что хватает с запасом. Соски перекатываю между пальцев. Вбираю в себя ее тихий стон. Целую в затылок, прикусываю холку и следом плечо. Пальцами оглаживаю бедро и ягодицу, сдвигая вбок полоску стрингов. Мокрая какая. Сочная… Аж по ляжкам течет — голодная девочка. Так и хочется ее накормить. Но сейчас я до того заведен, что удовольствие будет слишком быстрым. Мне это не надо. По большому счету то, что сейчас происходит, в принципе лишнее. Только я уже не остановлюсь. Ни за что. Тормоза отказали, да… Я несусь, не разбирая дороги, сам не зная куда. Может, от земли оторвусь, а может, упаду в пропасть.

Толкаюсь пальцами между ног. Оглаживаю складки в разрезе губ. Размазываю соки между ягодиц. Катя нетерпеливо поскуливает.

— Таир!

Резинок нет. Бежать за ними сейчас — обломать нас обоих. И прекратить все — вообще не вариант. Твою мать. Осторожно, погружаю палец в отверстие выше.

— Таир… — дыхание Кати срывается. Добавляю еще один палец. От похоти, бьющей в голову, перед глазами расходятся радужные круги. Я всегда так хотел. Ляська никогда не давала.

— Таир! — все больше нервничая, окликает Кэт.

— Кать, послушай. У меня нет презервативов… Поэтому так. Я осторожно, слышишь? Кать?!

Пошлет… Как пить дать пошлет.

Но нет. Напротив. Она утыкается лбом в подушку и шепчет:

— Почему бы и нет? Так даже лучше.

Глава 18

Кэт

Доверие… В отношениях все от него отталкивается. И в сексе тоже. Наверное, поэтому я позволяю Таиру то, что никому и никогда не позволяла. Даже Реутову. Это, оказывается, так просто — когда не надо думать о том, как выглядишь, чтобы понравиться, не пытаться казаться лучше, потому что он все равно не испугается, не додумывать, не гадать о том, что будет потом. Просто бездумно идти за ним. И каждой клеткой чувствовать, что происходит с тобой в этот самый момент. Так отчаянно остро его проживая…

Сухие шершавые руки. Горячие жадные губы… Сбившееся обжигающее дыхание, заставляющее топорщиться пушок у кромки роста волос.

Слишком тесно. Слишком непривычно. Хочу еще.

С губ рвутся чувственные грудные стоны.

— Расслабься, — шепчет, задевая губами висок. Настолько тяжелый. Каменно-твердый. Ставший родным так быстро.

Пока не отстранился, ловлю его губы. Хочу, чтобы поцеловал. Таир на секунду теряется, но, быстро сориентировавшись, перехватывает инициативу. Чужой вкус растекается на языке терпкой мятой. Это немного шокирует.

Валеев обхватывает мою шею ладонью, тянет на себя, не разрывая поцелуя, наполняющего меня абсолютной уверенностью в правильности происходящего. Сознание обволакивает чувственным туманом. Закидываю руку ему на шею. Царапаю ноготками короткий ежик на затылке. Не прекращая растягивать меня сзади, второй рукой Таир с возросшим нетерпением мнет грудь, ласкает живот и спускается к истекающим влагой складкам. Мне кажется, я сейчас кончу просто от того, что он рядом. В этом моменте все идеально — вкус Таира, его исключительный аромат, огромное, нависающее надо мной тело, невероятно сильная энергетика… Меня охватывает восторженное безумие. Эмоции душат, держат во все нарастающем напряжении, заставляя по-детски всхлипывать и скрести ногтями его мощные покрытые короткими темными волосками бедра, подталкивая двигаться дальше.

— Вдохни поглубже и расслабься, ладно?

Это больно. Дыхание обрывается.

— Тщ-щ-щ, вот так, Кать. Уже почти.

Своим взмокшим виском чувствую его. Тесно, душно, жарко, больно. Не-вы-но-си-мо. Погружаясь в меня плавными глубокими толчками, рычит… То и дело сбиваясь, гладит меня между ног, чтобы отвлечь от раздирающей боли. Мелькает истеричная мысль — на хрена я на это согласилась?! Всхлипываю, закусываю губу. Дышу глубоко, чтобы унять неприятные ощущения. Когда он, насадив меня на себя, будто на кол, с утробным стоном, сотрясающим грудь, глубоко во мне разряжается.

Кряхтя, как столетняя бабка, кое-как отползаю в сторону. Бросаю на Таира опасливый взгляд, но тут же забываю обо всем плохом. Потому что он так и стоит на коленях, опираясь одной рукой в матрас, дрожа всем телом, и это невероятно чувственное и в то же время трогательное зрелище. Веду по бронзовой блестящей от пота коже. Густые ресницы трепещут, нижняя губа закушена, лицо искажено. Моя разбившаяся самооценка собирается воедино, как молекулы ртути в шарики.

Почему-то хочется прижать Валеева к груди и пожалеть, как ребенка. Может быть, потому что есть ощущение, что Таир совершенно не был готов к обрушившимся на него эмоциям. И они его просто вынесли, на хрен, разобрали на атомы. Приятно. Но есть ощущение, что прямо сейчас ему лучше побыть одному, дабы справиться со своими переживаниями без лишних свидетелей. Тихонько соскальзываю с кровати и убегаю в ванную. Черт! Как же больно. Даже походка изменилась. Иду враскоряку, как долбаная гусыня, глуша рвущиеся с губ смешки.