Обычная история

— Она умерла, Кэт. Мне очень жаль. Давай я за тобой заеду?

— Не надо. Я вызову такси, — трясу головой, разбрызгивая выступившие на глазах слезы.

— Хорошо. Тогда я пока займусь формальностями.

— К-какими? — всхлипываю.

— Надо получить свидетельство о смерти и организовать похороны.

Он что, собирается мне с этим помочь?!

— Ладно.

Отключаюсь. Как во сне, соскребаю себя из кресла. Хватаю сумку, ключи, телефон:

— Я ушла. Мне надо…

— Ты спятила?! Работы непочатый край! — рычит Толик.

— У меня мать умерла! — ору, ударяя ладонями по столешнице. — У меня мать умерла, — добавляю тише.

— Кэт… — проносится нестройный хор сочувствующих.

— Проехали, извините. Нервы.

— Поехали, — командует Таир. Не знаю, как, но его тихий баритон без труда прорывается сквозь поднявшийся в кабинете гвалт, шум крови в ушах и размеренный гул оргтехники. Как будто мы с ним на одной частоте. В конце концов, кроме меня никто и внимания не обращает на его замечание. А я не только обращаю, но и безропотно устремляюсь за ним. Поехали — так поехали. Когда Таир рядом, кажется, что все непременно будет хорошо. Когда-нибудь. Вон и мама отмучилась на Земле.

В машине молчу, слепо глядя на пробегающие за окном леса, поля и многоэтажки. Я благодарна Таиру за то, что он не пытается нарушить это молчание. Растормошить, заговорить — все лишнее. Сказать мне пока нечего. Я не понимаю, что чувствую. Не представляю, как это в принципе может быть, что у меня была мама, а теперь ее вдруг не стало.

Когда мы доезжаем до квартиры матери, Реутов успевает оформить справку о смерти. С его связями это совершенно не сложно. Даже учитывая тот факт, что он ей — никто. Дальше следует заняться организацией похорон. Но и тут мне приходят на помощь мужчины. Я же чувствую себя маленькой-маленькой. Ни на что не годной. И очень напуганной. Что бы я делала, если бы не они? Как бы справлялась? Как бы дальше жила, если бы хоть на исходе ее жизни не попыталась простить и попросить прощения? Если даже сейчас, вовремя спохватившись, ощущаю, как меня ржавчиной разъедает вина.

Какой бесконечный день… Реутов и Валеев в тандеме. Поистине эпическое зрелище. И тот, и другой не мои. Все такие деловые. Висят на телефоне. Что-то решают. В отупении глядя на них, я вдруг доподлинно понимаю, что у меня есть четкий типаж мужчины. Они же как два брата-близнеца. Темная масть, высокий рост, широкие плечи (с поправкой на то, что Валеев, конечно, гораздо сильнее раскачан), степенность, но, что главное, прущая от них альфачья энергия.

Мое прошлое и тот, кто просто не мог стать моим будущим, сошлись в настоящем.

Время до похорон помню смутно. Да и поездка на кладбище как-то совсем не откладывается в памяти. Может, это и к лучшему. Не хочу, чтобы моими последними воспоминаниями о маме стал момент, когда ее тело опускали в могилу.

Вернувшись домой поздно вечером, курю у себя на балконе.

— Так и знал, что застану тебя тут, — замечает Таир, проступая из темноты. Сердце подпрыгивает. Но как-то без огонька. Перегорело что-то во мне в эти дни. Внутри — руины и пепел.

— Обнадеживает. Если бы ты помчал меня искать у пруда, я бы сильно загрустила.

— Нет, даже мысли не было, что ты пойдешь топиться, — улыбается.

— Класс! — салютую бокалом. — Присоединишься? Как в старые добрые времена…

Дернув плечом, Валеев махом перепрыгивает через заборчик. Форма у него, конечно, отпад. Не таясь, прохожусь по его телу взглядом и решительно встаю:

— Бокал принесу.

Когда возвращаюсь, Таир как ни в чем не бывало тянет Пино-нуар из моего. Это могло бы показаться началом прелюдии, если бы не его озабоченное:

— А если серьезно? Ты как?

— А ты сейчас как кто интересуешься? — возвращаю вопрос из прошлого.

— Как человек, которому ты не безразлична.

Не как босс? Мы делаем успехи. На радость почему-то совсем нет сил. Только в сердце делается горячо. Впрочем, если подумать, чему тут радоваться?

— Хреново. Знаешь, я только теперь понимаю, что всю свою жизнь ошибалась. Думала, что своим умом живу, вырвавшись из-под удушающей опеки матери. Делаю что хочу, гуляю, с кем пожелаю. А на самом деле я все делала исключительно вопреки ей. И вот, казалось бы, нет ее. Все, никто не осудит, никого не разочаруешь. Давай! Мочи… Что ты хотела, да так и не сделала? Тату на лбу? Вперед. Теперь можно. Но знаешь в чем соль? Без нее вообще ничего не хочется. И непонятно даже, насколько мои поступки в прошлом продиктованы моими истинными желаниями, а насколько — оголтелой потребностью поступить в пику матери.

— До какого-то момента мы все что-то кому-то доказываем.

— Наверное, — слегка веду бокалом, добиваясь того, что напиток образует воронку. — Одно радует — напоследок мы успели нормально поговорить.

— Я рад, Кать. Если бы люди научились разговаривать друг с другом, это вообще много проблем решило бы.

— Ну, тогда, думаю, ты не расстроишься, если я скажу как есть? — сиплю, глядя в бокал.

— Валяй, — пожимает плечами.

— Меня очень обидел твой переезд. Это было глупо. Неужели думаешь, я бы стала тебе навязываться после того, как ты четко дал понять, что не заинтересован в наших отношениях?