Обычная история Гиганта, всех нас и меня (СИ)

— Денег я в долг не даю. Могу дать только работу.

— Работы у нас в селе нет. В городе меня никто не возьмет. — Он был старше меня на пару лет. Я знал, что сейчас с трудоустройством в нашей стране были проблемы, но не настолько.

— Ты пробовал? — Мы стукнулись рюмками и залпом выпили содержимое. Мне стало тошно от этой водки.

Здоровяк не поморщился ни разу:

— Нет, но точно знаю.

Он совершенно был непохож на Илью. И у меня уже начали закрадываться сомнения: а действительно ли они родственники? Лицо здоровяка не казалось сейчас таким уродливым, как при первой встрече. Страшных людей в моем понимании никогда не существовало, ибо люди бывали ухоженными или нет. Последнее упало на его долю. Седоватые волосы давно слиплись и висели толстыми веревками на плечах. Он выпил еще, протирая рукавом потное загорелое лицо.

— На что же ты живешь? — решил поинтересоваться я.

— Кому-то что-то построю, что-то отремонтирую. Меня тебе кто посоветовал?

— А?

Здоровяк словил мое недоумение:

— Ты же не просто так сюда пришел, нужно будет что-то строить? Говорю сразу, я не заинтересован, — он засмеялся, наклоняясь ко мне, — если ты не заплатишь мне хорошие деньги.

— А ты понимаешь в этом?

— Ха! Как-никак красный диплом в строительном колледже получил. — Он встал, покрутился и начал искать что-то в ящиках. — Куда же я его подевал?..

— А в этом подсобишь мне? — я расстегнул портфель и достал из него проект. Отец Гиганта быстро сообразил. Отодвинул посуду, смахнул еще раз крошки со скатерти и по-свойски разложил листы.

— Кто же так часовню строит? Ты католик, что ли?

— Нет.

— Вот здесь неправильно и тут надо будет перерисовать. Что, впервые берешься за такое?

Я не стал врать:

— Впервые. Решил расширить сферу деятельности моей фирмы.

Здоровяк взял спичку в одну руку и нож и в другую. Неторопливо он начал точить кончик спички, делая из нее зубочистку.

— Нельзя браться не за свое. Даже если это плывет тебе прямо в руки.

— Попробовать все равно стоит, особенно если ты в этом что-то понимаешь. — Мне хотелось как можно быстрее вывести разговор на Илью.

— Вот я никогда не брался за то, что не мог потянуть, поэтому не имел в жизни никаких проблем. — Он был старше меня, но не сильно. Его возраст упирался в отметку «не больше сорока». Я был уверен, что мы с ним были родом из семидесятых. Но выглядел отец Гиганта, как и Яна, не на свой возраст. Только если одну состарила борьба за жизнь, то другого…

Он снова налил себе и опустил спичку-зубачистку в рот.

— Ты не похож на человека, у которого нет проблем.

Он выпил залпом, а затем воткнул нож в стол. Тот впился в один из листов проекта.

— А я смотрю, тебе больше всех надо? Что ты вообще обо мне знаешь, прежде чем такое нести?

— Столкнуться с проблемой и выгнать жену с ребенком… Разумно, — после этих слов я театрально покачал головой. Драться я умел и с молодости практиковал это с местной шпаной. Но сейчас я был крайне не готов к тому, что меня ударят, например, стулом.

Здоровяк поднялся. Сидящий я стал крошечным. Он схватил меня за рубашку и тоже заставил встать.

— Нет и не было у меня жены и сына!

— А я про сына ничего и не говорил.

После этой оплошности отец Гиганта рассвирепел. Но ударить меня ему что-то не позволяло.

— Да что ты понимаешь? Вы все молодцы, когда раздаете советы и судите других. У тебя есть больные дети? А вот у меня был. Столкнись ты с такой проблемой, не известно, как бы себя повел. — Наконец он меня отпустил. — Собирай свое творчество и выметайся отсюда, пижон.

— Его все узнали. Не поверю, что ты не увидел в нем своего сы…

Он схватил листы, быстро сложил их в мой портфель. Воздух нагрелся и сильно обжигал нашу кожу. Первым не выдержал он:

— Ты его не знаешь. Не знаешь, как это, когда все вокруг говорят тебе, что твой сын - дебил. И не потому, что он плохо учился или что-то натворил. А потому что так и есть.

— Как раз знаю, — сказал я, закрыв портфель. — И очень жаль, что левый человек знает его лучше собственного отца. Но никогда не пойму, почему врачи и обычные люди окрестили его таковым. Стоит тебе с ним поговорить и вдруг понимаешь, что дебил — это ты.

— И какой же он?

— Хороший работник и друг. Для этой жизни вполне достаточно. Многие, — я посмотрел на здоровяка, — не могут осилить и этого. Зато имеют красные дипломы и море талантов.

Он плюхнулся на стул, отпивая из бутылки:

— Вот и валите отсюда, раз вы такие молодцы. Я к нему не пойду.

— Илья не такой. — Я начал обуваться, взяв портфель. — Его мать воспитала парня так, что он вырос добрым человеком. Ничего не ждет и всем все прощает. А еще искренне и наивно любит. — Я хмыкнул, вспоминая его горячие губы.

— Пусть едет к своей матери, я все равно ничего не могу ему дать. — Он залпом начал пить из горла.

— Яна умерла.

Это был последний аккорд. Я закончил на той ноте, на какой и начал. Произведение было сыграно, и эта самая последняя нота достала маленького человечка из внутренностей здоровяка. Он отодвинул бутылку и содержимое полилось на пол. Я смотрел, как дорогая ему выпивка вытекает на половики.