Обычная жизнь обычного японца

— Как знаешь, — спокойно ответил он. Потом достал телефон, набрал чей-то номер и, не прикладывая его к уху, уставился на меня. Буквально через секунду зазвонил мой сотовый. — Это мой номер. Передумаешь — звони. Пару дней у тебя будет на раздумье. Потом сам на себя пеняй. Боссы могут и заморозку снять с твоего долга за твою непунктуальность и неуважение. И тогда до осени ты будешь должен миллион.

— Я понял, но отдавать своё лицо чужим кулакам не хочу. Найду я деньги, так и скажи своим боссам.

Тот молча развернулся и неторопливым прогулочным шагом пошёл прочь от меня.

Я пару секунд смотрел ему в спину, потом отвернулся от него и отправился домой. Требовалось привести мозги в порядок и придумать, что мне делать дальше.

«Долбанный Кудо! Надеюсь, что твоя душа горит в аду или ты сейчас живёшь в моём переломанном и парализованном теле после попадания под грузовик», — зло подумал я.

Надежда, что дома в спокойной обстановке я найду правильное решение частично оправдалась. Но источником была не моя голова, а Кей.

— Если бы ты раньше попросил тебе помочь, то я бы легко это сделала, — грустно и немного извиняясь сказала она мне.

— Как?

— В музее спрятан клад. Он должен стоить очень много, — рассказала она мне. — Лет двадцать назад один из работников утаил несколько очень ценных и древних предметов. Четыре серебряных монеты, которые назывались симасенами. Время изготовления эпоха Кодай. Три медных сена из того же времени. И серебряные фигурки, отгоняющие злых духов. Их тоже три. Все вещи подлинные, возрастом около тысячи и больше лет. Я слышала, как работник разговаривал по телефону с кем-то, для кого украл эти вещи. С его слов клад стоил двадцать лет назад около пяти миллионов йен.

— Ого! Круто, — охнул я, услышав сумму. — А как его достать?

Та вздохнула и пожала плечами:

— Я не знаю. Сейчас мне попасть в музей невозможно. Только с тобой.

На смену радости пришло разочарование. Достать клад, вот так сходу, невозможно. Это даже не частное жилище, а государственная и отлично охраняемая территория. Кажется, вот оно спасение для меня… но лишь кажется, блин.

На следующий день на работе ко мне пришёл очередной перекормленный полярный лис, он же полный писец.

— Мизуки! Накамура-сан! — громко крикнул я, когда увидел девушку.

Та сделала вид что не услышала меня, хотя на мой голос половина офиса обернулась. Попыталась скрыться в коридоре. Но шиш, от меня не уйдёшь! Я её догнал уже в лифте. В последнюю секунду успел просунуть руку между сдвигающихся створок, не дав им сомкнуться.

— Вы что себе позволяете, Ото-сан? — пискнула девушка, когда я вошёл к ней в лифт. Двери за моей спиной медленно и почти беззвучно закрылись.

— Я позволяю? А ты — нет? — во мне кипела злость и обида на японку, поэтому я не сдерживался в словах. — Почему у меня зарплата на десять тысяч меньше?

— Ото-сан, — вздёрнула она подбородок, — вы получили штраф за недостойное поведение, также у вас снята часть зарплаты за ваше лечение, а ещё ваш оклад был временно уменьшен до оклада стажёра, пока вы работали в архиве.

— Да вы там совсем ебобо⁈ — вырвалось у меня. — Вы чуть меня в могилу не укатали, потом отправили в морг, где меня чуть не сожрал монстр, а потом ещё и это⁈

— Мы крупнейшая японская корпорация со своей историей и справедливым уставом, которому следуют все наши сотрудники на протяжении многих десятков лет. Никто не смеет указывать, как нам действовать. Тем более какой-то рядовой клерк, — заявила она, придя в себя после погони до лифта. — Я должна была принять меры и поставить тебя на место, Ото Кудо, — последняя фраза была на грани. Она чётко показала, что считает меня ниже себя по положению и даже ни на йоту не уважает.

— Рядовой клерк, значит. Хорошо, посмотрим ещё кто кого, — мрачно сказал я ей. И про себя подумал. — «Война, значит, война».

Дождавшись, когда лифт остановится и двери распахнутся, я вышел в коридор и шагнул вбок, встав перед соседней кабиной. Там нажал кнопку вызова, дождался лифта и на нём вернулся на свой этаж. На четверть часа я закрылся в краш-комнате, где искал в интернете подходящие картинки. Отыскав то, что нужно, я скинул их на почту толстяку.

«Кудо, ты с ума сошёл! Я не буду это делать!».

«Мичи, очень надо! Тем более, никто не узнает. А я тебе вновь буду должен».

Спустя ещё полчаса приятель принёс несколько распечатанных листов бумаги. На двух красовалось лицо Ямады. Ещё на двух широко улыбалась Мизука. Но если на бумаге с мужчиной больше не было ничего, то под фотками японки красовались надписи:

«Здесь только мы: я, ты и твоя палка. Дай мне её поскорей»

«Я очень плохая девчонка, так накажи меня, дай мне побольше палок».

Звучало это очень двусмысленно. Что мне и требовалось

— Ты бессмертный, Кудо, — шёпотом, хотя мы с ним тут были только вдвоём, сказал мне толстяк. — Тебя за такое уволят и больше никуда работать не возьмут.

— В уборщики не возьмут? — усмехнулся я. — Мичи, ты же знаешь, сколько у меня долгов?