Обычное, доброе, последнее утро

– Я совершенно вас не терплю, – Нила приподняла глаза и едва-едва улыбнулась. И это была красивая, пусть и прозрачная, но улыбка. – Мы просто работаем, – женщина бережно положила мозг в блюдо и с облегчением стянула перчатки. – Для этого тела все кончено. С остальным вы справитесь сами, – Нила выключила видеокамеру и удивительно грациозно повернулась лицом к помощнику. – Мой милый коллега. Конечно, вас принято считать милым, – женщина высоко подняла бровь, скользнув взглядом по желтеющему кафелю, словно проверяя, на месте ли обувь и продолжила, – мне приятно ваше предложение. Однако постарайтесь простить меня. Я не приму ваше предложение, даже если кто-то из ваших близких умрет. И уверяю вас – это не моя личная жестокость. Просто вы мне не нравитесь. Позвольте оставить все как есть, – женщина еще раз слабо улыбнулась. – У меня есть с кем и о чем говорить. Я могу выпить с этим человеком и проснуться. И при любых движениях либо их отсутствии мне хорошо с теми, кто приятен мне. Не заставляйте совершать над собой насилие. Всего хорошего, – Нила развернулась и пошла в направлении выхода.

– Вы холодная женщина, – как-то невпопад, словно опоздав на трамвай, крикнул Птолемей.

– Отнюдь. Я еще теплая. Но, как и все, совсем скоро меня поглотят биогенные амины. Доброй ночи, Птолемей, – и Нила скрылась в окоченевших лабиринтах, наскоро сваленных в груду тел.

***

– Я обязана признаться, – в темноте голос Нилы звучал много иначе, нежели вечером в секционном зале. Шуршали простыни, по составу воздуха в комнате было понятно, что совсем недавно именно здесь происходила тайная месса любви. – Я не люблю тебя. Но ты знал об этом всегда, – Нила вздохнула и, опершись о смятые простыни на кровати, села, болтая обнаженными ногами.

– Конечно. Потому, что ты любишь только мой мозг. И некоторые особенности моего тела, – очень сочный, словно голос диктора, в комнате разливался приятный мужской шепот. Мужчина в темноте явно улыбался и бережно, едва касаясь пальцами, поглаживал красивую спину женщины.

– Нет, Амулий. Это... – женщина приложила худые руки к вискам, барабаня длинными пальцами по собственным вискам, – я не это хочу сказать, – Нила тяжело вздохнула. Кровать приятно заскрипела, но не жалко, как старая развалина, а как-то по-особенному. Мужчина осторожно сел, облокотившись о мягкие подушки, и возложил красивую руку на плечо женщины. Его рельефный брахирадиалиус очень надежно вырисовывался под скромным свечением сияющего блеском города. Мужчина бережно помассировал шею женщины, которой только что владел.

– Ты хочешь расстаться, – констатировал Амулий, и вся его мужественность подверглась легкой дрожи.

– Некорректное определение, – Нила села в пол-оборота и посмотрела в глаза любовника. В темноте она видела хорошо. – Понимаешь, Амулий, все, практически все наши поступки, действия, чувства – это сложные химические процессы, которым очень хочется придать романтическую окраску, придумать для каждого безумия свой термин. Но дело обстоит следующим образом, – Нила повернулась полностью к мужчине, прикрыв обнаженное тело простыней, которую с трудом, чуть ли не с остервенением вырвала из-под собственных бедер. – Сначала, я захотела секса с тобой. Потом... я влюбилась в твой мозг. Да-да, было много примесей и компонентов еще, таких как голос, строение тела и прочее. Но, знаешь ли... – Нила вздохнула, – мое проклятие – быстрая скука и пресыщение, – женщина слабо, как-то болезненно улыбнулась, – так банально будут звучать последующие фразы, но мне без них не обойтись, – она провела пальцем по упругому, ухоженному телу немолодого мужчины, – я не хочу больше секса с тобой. И не могу слушать тебя с тем же неподдельным восторгом. Я не хочу твоих объятий. И мне скучно ездить с тобой на озеро. Мне много чего не хочется делать с тобой. И… – голос подвел, сорвался, как приступ астмы, но Нила смогла вздохнуть и выровнять дыхание, продолжая речь, – это не твоя вина. И не моя, конечно. В постели ты не стал хуже себя вести. И шутки твои не утратили остроты. И знания твои не обесценились. Просто наше время истекло. Когда я не чувствую, не ощущаю, не воспламеняюсь, я... – Нила снова вздохнула и, отняв руки от лица Амулия, закончила, – я не вижу смысла продолжать общение. Это подло и нечестно. Я ухожу. И просто буду помнить тебя, – женщина улыбнулась легкой, светлой улыбкой, словно ее посетило невероятное счастье, и она ушла. А мужчина, будучи из вымирающего вида настоящих мужчин, не стал останавливать ее, не проронив ни слова, он остался лежать, поглаживая простыни, которые отдавали ему последнее тепло симпатичного ему человека.

***

– Привет, милая.

– Привет.

– Ты напряжена.

– Ты заметила.

– Люблю чувствовать тебя.