Обычное зло

– Там… – довольно улыбнулся Павлик. – Мяукает. Надо только замок как-то открыть. Поймаю Г-генку – башку отобью, что ж за урод!

Витька с трудом забрался по шершавым от ржавчины перекладинам лестницы, перепачкавшись рыжим. Мать прибьет, но не внизу же стоять. Взялся одной рукой за замок, подергал. Дужки болтались на старых гвоздях, но держались.

– Сейчас бы лом сюда… – мечтательно сказал Павлик, но сразу нахмурился: – И сейчас не с-слышишь?!

Теперь и до Витьки доносился приглушенный люком звук, словно вскрикивал кто-то жалобно-жалобно. Это и на мяуканье-то не похоже, просто плач.

– Ага, – ответил он и снова дернул замок. Без ключа или крепкой железки – никак. А искать времени нет, выручать надо Маську. Котенка весь двор любил, подкармливал, один Генка –скотина… Ну да ничего, разберемся и с ним, совсем сдурел пацан. Как он Маську на чердак-то закинул, где ключи взял?

Витька глянул под ноги: метра два. С половиной. Прыгал ведь и раньше с такой высоты, ничего. Правда, на землю, а не старый, давно поколотый от времени кафель, необычно мелкий, старинный.

Не отпуская замок, разжал вторую руку и, балансируя на поперечине лестницы, схватился пальцами за свое же запястье. Сжал покрепче, чуть зажмурился и прыгнул вниз и в сторону, стараясь не удариться о лестницу головой. Павлик и сказать ничего не успел: на голову ему посыпался мусор, щепки от вырванного с мясом замка, даже гвоздь по темечку стукнул.

– Сдурел?! – закричал он. – Ты живой?

– Да ничего… Ногу ушиб только, – проворчал Витька, вставая. Замок он так и держал в руках, не выронив даже в падении. – Лезь давай… спасатель. Нормально все.

Он наконец положил замок на пол, стараясь не шуметь, оглянулся на высокие массивные двери лестничной клетки, по две с каждой стороны от широких ступеней снизу. Уф-ф-ф… Ну, хоть соседей не видно.

– Вместе полезли, – вдруг смешался Павлик. Он всегда был лидером, заводилой, а сейчас вдруг словно увидел друга заново. И удивился, и даже позавидовал: увалень, конечно, но когда надо – все правильно сделал. Однако, вслух не стал ничего говорить Витьке, нечего хвалить, не по-пацански. – Тем более, вон как ты с замком-то лихо…

Все-таки похвалил. Не удержался.

Витька, чуток припадая на ногу, снова подошел к лестнице, начал забираться наверх. Павлик не стал дожидаться, толкнул люк. Тот противно скрипнул и с хлопком опрокинулся куда-то в полутьму чердака. Плач Маськи стал громче, настойчивее. Даже бестолковый котенок понял, что есть шансы жить дальше: помощь близка.

– Давай, давай! – поторопил Павлик, уже забравшись на чердак. – Т-тут рядом уже!

Маську они нашли быстро. Дурак Генка, хулиган и пакостник, не просто занес сюда котенка, невесть где взяв ключ, но и оставил его в перетянутой грязной веревкой коробке из-под обуви. Дыры наделал, чтобы Маська не задохнулся, а вот выбраться тот бы не смог никогда. Похоже, и вентиляция такая не от доброты душевной, а наоборот – чтобы помучался.

Как есть – скотина и гад ты, Геннадий.

– Я его убью! – очень серьезно сказал Павлик, когда котенка уже вытащили из коробки и завернули в валявшуюся неподалеку тряпку. – В-вот правда убью! Нелюдь он, Генка. Ф-фашист.

Витька пожал плечами. Здесь, на чердаке, ему было холодно. Футболка прилипла к телу, парень дрожал. Еще и нога болит. Пора на улицу, на жару, пусть там самое пекло, не важно. Да и Маську покормить надо срочно, вон жалкий какой стал. А ведь был колобок – и не скажешь, что уличный, не всех домашних так кормят.

– Ух ты! – вдруг сказал Павлик. – А куда вон та дверь идет, на крышу?

Витька обернулся, всматриваясь в пыльную полутьму чердака. Скошенные ряды стропил из мощных бревен казались перевернутым над головой кораблем. Огромным, как испанские галеоны времен Великой Армады. Вот у Витьки по истории была пятерка, иногда с плюсом. Не то, что у некоторых.

– Ну да, наверное. Надо ж зимой снег чистить, вот там и вылезают наружу.

Павлик, не опуская Маську, пошел к двери. Другу ничего не оставалось, как следовать за ним. Только под ноги поглядывал, потому как у кед подошва тоненькая, а мусора здесь хватало. Ногу распороть вон той разбитой бутылкой или россыпью ржавых гвоздей – раз плюнуть.

На двери, насаженная углом на шляпку гвоздя, белела бумажка.

– Время до возвращения – один час, – прочитал Павлик, наклонившись: очень уж мелко написано. – Что за бред?

Витька опять пожал плечами. Он и обычно был немногословным, а уж в непонятных ситуациях – тем более.

– Наверное, это дворник написал. Зимой еще, – сказал он просто, чтобы хоть что-то сказать. – Пошли вниз, Паш, Маську кормить надо срочно. Да и я…

Он хотел произнести «замерз», но вовремя остановился. Павлик – он такой, проколешься на какой жалобе и все, потом год весь двор будет снеговиком называть. Если не как похлеще.

– Да ты чего! – закричал Павлик. – Это же настоящая тайна, как в кино! Вдруг мы секретное место нашли какое?

– На чердаке? В центре города? – недоверчиво отозвался Витька. – Фигня какая-то… Это ты фантастики перечитал. Булычева там, Казанцева. С Гербертом Уэллсом. Еще скажи марсиане записку написали!