Обычные приключение «олимпийца» Михаила Енохина

Борис неуверенно ответил:

— Слабо похож.

Потом вышли Женька с теткой. За ними повалил поток приезжих.

— Что-то я его не вижу, — успокоился Борис. — Женьку вижу, а дядьки нету.

— Ждите здесь, я кефиру куплю, — сказала тетя Клава. И заспешила в молочный магазин.

Женька уныло смотрел, как великан-негр поднимает свой здоровенный чемодан, похожий на средневековый сундук с сокровищами. За чемоданом стоял старший дядя Миша. Дядя, дядя... А еще старший... Мишка-Мишунчик, а не Михайло Потапыч.

Компания изумленно воззрилась на Михаила.

— Мужичок с ноготок, — хмыкнул Борька. Хихикало захихикал, Молчун кивнул,

— И лицо настырное, — продолжал Борис.

— Значит, трус, — определил Хихикало. — Я тоже всегда настырничаю, если трушу. Трус — кто же еще?!

— Маменькин сынок, — насмешливо заметил Борис. — Глянь-глянь, на проборчик причесан и брючки наглажены, как в театр! Хы-гы...

— А ты на Женьку глянь, — хохотнул Хихикало. — Конец света!

На Женьку было жалко смотреть. Еще в аэропорту он так расстроился, что всю дорогу до города не разговаривал с Михаилом. А тут не выдержал.

— На фотографии ты больше был, — протянул Женька, — помнишь, какие кулаки!

— Перспектива, — коротко ответил Михаил, с любопытством глазея по сторонам.

— Чего?

— Ты вот сейчас вблизи, — охотно разъяснил Михаил. — Если тебя отсюда сфотографировать, ты выше фонаря на снимке выйдешь...

— Тебе точно тринадцать? — с сомнением спросил Женька.

— Двенадцать с половиной, — с сожалением ответил Михаил.— А что?

— Маленький ты какой-то,—недоверчиво заметил Женька. — Я на тебя надеялся, а ты маленький. Подвел...

— Ну, чего ты такой скучный? Ты что, меня боишься?

— Нет, — печально промолвил Женька и повторил: — Маленький ты какой-то...

— Наполеон тоже маленький был, — отпарировал Мишка.

— Так то Наполеон, — безысходно произнес Женька.

Лавируя в толпе, Борькина компания, усмехаясь, подошла к Мишке и Женьке.

Женька замер.

— У меня есть старший брат, он ходит утром в детский сад, — громко сказал Борис, пренебрежительно окинув Михаила взглядом с ног до головы. Хихикало захихикал. Молчун кивнул.

Женька попятился. Михаил тоже невольно отступил и неожиданно отчеканил:

— Рот до ушей и губы в масле. С таким умом ходил бы в ясли.

Хихикало закудахтал. Борис взглянул на него, и тот беззвучно задвигал ртом, сдерживая смех.

Борис поставил на скамейку ногу и развязал длинный шнурок башмака. Молчун и Хихикало сделали то же самое, хотя еще и не понимали, в чем тут дело. Но они привыкли во всем подражать своему вожаку.

— Шнурочки нам завяжи. Бантиком, — подчеркнул Борис. Переглянувшись, Хихикало и Молчун схватили Михаила за плечи и согнули его к башмакам, поставленным рядом.

— Давай-давай, завязывай, — хихикнул Хихикало. — Все три башмака.

А Молчун кивнул три раза.

Михаил послушно начал завязывать шнурки. Женька, окаменев, смотрел на Бориса, как лягушка на питона.

— Журнальчик посмотрим, — веселился Борис, доставая из-за пазухи заветный журнал с фотографией Михаила. — Похож... Похож дядя.

Тетя Клава вышла из магазина с авоськой, наполненной бутылками кефира.

— Мальчики! — зычно позвала она, оглядываясь по сторонам.

— Тетя Клава! — завопил Женька.

Борис, Молчун и Хихикало рванулись в сторону и разом шлепнулись наземь. Они отчаянно брыкались ногами, не в силах освободиться друг от друга — Михаил связал вместе шнурки их трех башмаков.

— Ку-ку! — сказал Михаил, взял свой чемоданчик и зашагал вслед за Женькой к тете Клаве.

Борис, Молчун и Хихикало сидели у мусорной урны и угрюмо развязывали шнурки.

— Морской узел. Мертвый, — пожаловался Хихикало. — Жалко, Фантомаса не взяли. Я зубами не дотянусь, а он бы запросто...

Борис молча вынул из кармана платок и завязал узелок, глядя вслед уходящему Михаилу:

— Не забуду.

«Напавтал»

Женькина комната находилась на чердаке. Крыша дома была высокая, вот и сделали когда-то из чердака комнату.

— Мансарда — по-научному, — заявил Женька, когда они втаскивали наверх раскладушку для Михаила.

Жилье Михаилу понравилось: косые стены, как в шалаше/ круглое окно, похожее на иллюминатор, а к маленькому балкончику, напоминающему капитанский мостик, ведет со двора узкая лестница с поручнями из канатов, которую он сразу же окрестил штормтрапом.

Отсюда, сверху, был виден порт с огнями больших кораблей. Их многоярусные огни отражались в воде, и поэтому корабли казались издали небоскребами. Ветер надувал занавески, слышалось неумолчное бормотание моря. Проезжали по улице машины, выхватывая светом фар в раскрытом чемодане Михаила книжки, книжицы и брошюрки: «Оснащение парусников», «Словарь морских терминов», «Как построить шлюпку», «Таинственный остров» Жюля Верна, а еще — компас, сигнальные флажки, морской флаг и подзорную трубу с позеленевшими от времени медными коленцами. Женька зачарованно смотрел на все эти богатства. А Михаил при свете карманного фонарика расстилал на полу географическую карту.

— Может, лампу зажечь? — шепотом сказал Женька. В темноте, и даже в полумраке, почему-то всегда невольно понижаешь голос.