Обычный день

– Мы знаем, – пронзительным голосом оборвала ее Старая Джейн. – Она получала письма?

– Я не знаю, – покачала головой Бетси. – Я забирала только свою почту.

– Во что она была одета? – спросил шеф Хукк.

– Не знаю, – повторила Бетси. – Я не обернулась, когда она уходила. – Нетерпеливо посмотрев на шефа полиции и Уилл Скарлетт, девочка напомнила: – Я работала со своей «Книгой Природы».

Обыск комнаты, от которого Бетси воздержалась и который с энтузиазмом провели Старая Джейн, Уилл Скарлетт и с неким смущением присоединившийся к ним шеф Хукк показал, что после того, как вещи Бетси были убраны, там осталось на удивление мало: отпечатанный на машинке сценарий пьесы «Шестеро, которые проходят мимо, пока кипит чечевица», выполненная в неважной технике картина «Озеро Эко», принадлежавшая лагерю. Еще отыскали тетрадь, подписанную, как у Бетси, «Книга природы», однако без единой записи, без засушенных полевых цветов и голубых птичьих перьев; была книга «Путешествия Гулливера» из лагерной библиотеки, которая, по мнению Старой Джейн, имела большое значение. Никто не мог точно сказать, во что девочка была одета, потому что в шкафу осталась в основном одежда Бетси, перемешанная с куртками и туфлями, забытыми в комнате ее друзьями. В ящиках второго комода отыскали кое-какое нижнее белье, пару теплых носков и красный свитер, который, как почти уверенно сообщила Бетси, принадлежал девочке из отряда Лесных духов, жившей на другой стороне лагеря.

Тщательная проверка списков участников лагеря показала: несмотря на то, что Марта значилась в списках групп по театральному искусству, естествознанию и плаванию, никто не мог с уверенность подтвердить, что хотя бы одно из этих занятий девочка действительно посетила; большинство воспитателей вели карточки посещаемости непостоянно, и никто из них не мог вспомнить Марту.

– Я почти уверена, что помню ее, – заявила шефу полиции пылкая двадцатисемилетняя девушка в очках в роговой оправе, красивым жестом откидывая волосы с лица. Видимо, зимой она аккуратно закалывала локоны, которые теперь ей мешали. – У меня великолепная память на лица, и я точно помню, что она дружила с девочкой из отряда Кроликов. Да, я ее точно помню, у меня прекрасная память на лица.

– Ах, эта, – сказала библиотекарь, которую звали мисс Миллс, когда она была секретарем Старой Джейн, и Снарком, когда она сидела в библиотеке, – понимаете, все девочки в этом возрасте так похожи… Одинаково несформированные умы, одинаково несформированные тела, глупые ошибки… мы тоже были молоды когда-то, капитан Хукк.

– Черт! – выругалась мускулистая молодая женщина, которую все называли просто Тарзан, потому что она учила девочек плавать. – Вы когда-нибудь пытались запомнить лица пятидесяти девушек в одинаковых белых купальных шапочках?

– Вяз? – невпопад пробормотала учительница по природоведению, которую все звали Синяя птица. – То есть, разве она не из отряда Вязов? Разве не она написала прекрасную работу по фитофторозу растений? Или то была другая, Майклз? В любом случае, кто бы ее ни написал, очень хорошая работа. Необычная для нашего лагеря, понимаете ли, потому и запомнилась. Не припомню ничего особенного ни о ком из девочек, но если она действительно ушла, то, возможно, отправилась на Смоки Трэйл в поисках папоротника; я давно хочу дать всем особое задание на тему симбиоза папоротников и грибов. – Она замолчала и моргнула, будто сгребая ресницами новый запас хлорофилла. – Папоротник, – проговорила она, – очень важное растение, и знать о нем стоит как можно больше.

– Мало у кого из них есть талант, – сообщила учительница по живописи. – В любой из прогрессивных школ занятия такого рода… – Она устало махнула рукой на холсты, прижатые к пням или уложенные в стопку на плоском камне, и нервно задвигала плечами под новой рубашкой в сине-желтую клетку. – Важен психологический интерес, конечно, – быстро добавила она. – Насколько я помню, эта девочка… она писала что-то туманное, почти вынужденное. В ее работах было отрицание, почти… если я найду ее картину, вы сразу же поймете, что я имею в виду… – Учительница неохотно порылась в уложенных на плоский камень холстах, завела руку за спину и пробормотала: – Да к чему это я… – И вытерла непросохшую краску с руки о синие джинсы. – Забавно, я могла бы поклясться, что где-то здесь у меня ее холст. Что-то смутное, туманное хотя… нет чувства пространства, плохой глазомер.

– Она когда-нибудь, хоть раз, упоминала место, куда хотела бы отправиться? Может, какую-нибудь другую страну? – спросил Бетси шеф полиции.

В голосе Старой Джейн прозвучали странные нотки.

– Завтра приезжают родители.

Шеф Хукк нервно потер лоб.

– Прошлой осенью на Черной горе у нас пропал охотник. Поищем там, – предложил он.

Было решено обыскать гору, и тогда, опрашивая жителей домов, стоявших вдоль дороги к горе, полиция получила неожиданные подробности. Домохозяйка поджидала мужа, который засиделся с друзьями за игрой в покер и, выглядывая в окно, заметила в свете фар проезжающих машин девичью фигуру – так ей показалось.