Обычный рейс

Они видели, как черные отдали в углу своего слона, чтобы скорее провести свою пешку в ферзи. Но лукавый, вновь родившийся белый конь встал так, что черные, избегая ничьей, вынуждены были поставить не сильнейшую фигуру — ферзя, а ладью.

На глазах у всех начался поединок между ладьей и конем. В момент, когда, казалось бы, все было кончено и белые погибли, последняя белая пешка превратилась снова не в ферзя, а во второго коня.

— Теперь ничья, — уверял я всех. — Черная ладья не может выиграть против двух белых коней! Посмотрите на конечную позицию и на пластинку из слоновой кости! — закончил я[1].

— Да ведь это же вторая позиция! Она получилась из первой! Это казалось невероятным! — послышалось со всех сторон.

— Переменились все фигуры! Кроме королей.

Действительно, в результате непреложной логики, подобной той, которая применена была в индийском доказательстве теоремы Пифагора, все на доске переменилось. Старые фигуры исчезли, как по волшебству, появились другие, в новом равном соотношении сил.

Все шумно изумлялись выдумке неведомого поклонника шахматной игры.

Когда мы подняли головы от доски, то увидели капитана. Он с улыбкой смотрел на нас.

— Капитан! — воскликнул врач. — Мы благодарны вам за чудесные индийские творения в области математики и шахмат. Это подлинная поэзия!

— Подождите, — прервал я. — Здесь есть еще одна не открытая тайна.

— Еще одна? — удивились все и даже капитан.

— Да! Да! Дело в том, что я берусь доказать, что никакой пластинки из слоновой кости не было!

— Как так не было? — возмутились все присутствующие.

— Не было, — настаивал я. — Мы должны восхищаться не индийской мудростью, а замечательным поэтическим искусством нашего капитана-этюдиста! Я никак не думал, что наш полярный капитан и есть тот мастер этюдов, произведениями которого я так часто восхищался.

Капитан смеялся. Моряки и полярники в изумлении смотрели на него.

— А ведь неплохое лекарство от морской болезни? — спросил капитан.

— От морской болезни? — все переглянулись.

— В самом деле! А мы и забыли о ней!

Капитан спросил меня:

— Как же вы догадались?

— Очень просто. Ведь черные не могли поставить ферзя, боясь из-за пата связать белого коня.

— Правильно.

— Но ведь ферзь в древние индийские времена не обладал современной дальнобойностью.

— Ох, верно, — засмеялся Борис Ефимович. — А я совсем позабыл об этом усовершенствовании шахмат.

— Вот вам последняя тайна пластинки. Ее не было!

— Ошибка! Дело не в шахматах. Пластинка все-таки есть. — Капитан достал из внутреннего кармана кителя небольшую белую пластинку.

С любопытством мы рассматривали ее. Пластинка из слоновой кости! Золотые инкрустации. Таинственные рисунки. Два из них знакомы нам. Это индийское доказательство теоремы Пифагора. А два других вовсе не шахматные. На одном из них очертания страны — Индии и на нем два скрещенных ножа. На другом те же очертания Индии, но на его фоне… пожимающие одна другую руки.

— Вот что подарил мне индиец. Смысл рисунка гаков: истинная мудрость, говорят первые рисунки, не во вражде народов Индии, а в их дружбе, заканчивают вторые. Под впечатлением этих рисунков я составил свой этюд.

— А теорема Пифагора? — спросил старший механик.

— О ней я слышал и раньше. Доказательство было обнаружено при каких-то раскопках. Им увлекался еще Лев Николаевич Толстой. Еще раз простите мою шутку, но она помогла вам вылечиться от морской болезни. Чтобы не страдать от нее, надо найти себе занятие, которое вас поглотит полностью. А я пойду на мостик. Туман раздергивает.

Мы вышли на палубу. На горизонте виднелись горы.

Таинственная земля, столь не похожая на другие полярные земли!

НЫРЯЮЩИЙ ОСТРОВ

Уж если говорить о шахматах или таинственных землях, так стоит вспомнить о Ныряющем острове.

— Что это за остров?

Так начался обычный для нашего арктического плавания вечер в кают-компании "Георгия Седова".

— Этот остров не значится ни на одной карте, — начал очередной наш рассказчик, высокий человек с седеющими кудрявыми волосами и весело прищуренными глазами. — Пошло все с приезда геодезической партии, устроившей на моей полярной станции базу. Начальником партии была боевая девица, занозистая, славная, отчаянная, красивая, только не дай бог ей об этом сказать… Звали ее Таней, то есть Татьяной Михайловной. На Большой Земле, говорят, она прыгала с десятиметровой вышки со всякими немыслимыми пируэтами, знала опасные приемы джиу-джитсу и здорово играла в шахматы. Первый ее талант в Арктике, конечно, не проверишь, а вот с другими своими талантами она меня познакомила.

— Обыграла в шахматы?

— Да… и в шахматы. Можно сказать досадно обыгрывала. Я ведь не из слабеньких. И с кандидатами в мастера, да и с мастерами встречался, когда в отпуску бывал. И не с позорным счетом… А вот с ней… Черт ее знает! Или она на меня так действовала, или курьезным самородком была… Стиль, знаете ли, агрессивный, яркий… жертвы, комбинации и матовые сети… Сети у нее вообще были опасные… — рассказчик замялся, потом добавил: — Может быть, новая Вера Менчик в ней пропала.

— Почему пропала?