Обыкновенная иstоryя

Тетка жила сплетнями. Когда им переваливает за сорок, эти старые девы либо превращаются в мегер, всем отравляющих жизнь, либо в кладезь житейской мудрости. Все-то они знают, всех понимают, все мелочи подмечают и всегда готовы прийти на помощь дельными советами. Тетка Марья с возрастом в мегеру не превратилась, хотя выглядела именно так. И бурчала под нос, как старуха, и язвила, а еще была порою резкой, совсем по-мужски, могла и матерком пульнуть. В быту, разумеется, не на работе. Но все это было напускное. Сашенька прекрасно знала, что тетка ее обожает. И всем остальным желает только добра. Ну не сложилась личная жизнь, так кто же в этом виноват? Только злая судьба, которой было угодно, чтобы эта ветвь эволюции стала тупиковой. Не нужны никому Горбатовы. ТЭ, то бишь теория эволюции в действии.

Тетка, кстати, тоже обожала читать, и не только романы. Ее знания Сашеньку просто поражали. О чем ни заговори — тетка имеет собственное мнение, любую тему может поддержать, любое заявление оспорить. Работала Марья Павловна Горбатова в городской библиотеке, заведующей, и в детстве Сашенька просиживала в читальном зале все свое свободное время. Читала она взахлеб. И поступила после школы тоже в Библиотечный институт. В Москву ее не пустили, училась Сашенька в областном центре, мама про столицу всегда говорила с ужасом. Мол, вертеп, гнездо разврата. Тетка была иного мнения.

— Эх, Сашка! Только в столице и жизнь! Не слушай мать, держи курс на Москву.

Словно подогревая интерес племянницы к столице, тетка Марья собирала грачевские сплетни с определенным уклоном:

— Ирку Тарасову помнишь, Ань?

— Это та самая Ирка, у которой муж позапрошлой зимой по пьяни замерз на даче?

— Ну, замерз. Зато дочка в люди выбилась. Поехала в Москву и там ее заприметил какой-то знаменитый фотограф. Моделью стала, слышишь? Ирка сказала, что ее Олька в прошлом месяце за немца замуж вышла и уехала на ПМЖ в Германию. Гражданство получила.

— Олька Тарасова теперь в Германии живет? — округлила глаза Анна Павловна. — Она же в школе на одни «тройки» училась!

— Да при чем тут это, дура? Сказано тебе: модель. Зачем им мозги, когда ноги от самых ушей растут? Телевизор-то смотришь?

— Смотрю. Модели — они высоченные. А наша Сашенька маленькая.

— Так уж и маленькая!

— Сто шестьдесят пять, — скромно говорила Саша.

— Ну вот, видишь? — и Анна Павловна вздыхала с облегчением. В модели любимой дочери не грозило. Там одна наркота и разврат.

— А наша библиограф, Сонька Смирнова, — не унималась тетка Марья. — Выучила на курсах английский язык, списалась с англичанином по почте. Он, правда, вдовец, зато еще не старый. Очень ему наша Сонька понравилась. И готовить она умеет, и шьет, и вяжет, и из себя видная. А дети, что дети? И чужих воспитает, и своих родит. Она девка хваткая, работящая.

— Наша Сашенька лучше.

— Я тебе про что говорю? Списалась с англичанином. Вчера заявление об увольнении на стол мне положила.

— Уволилась из библиотеки? — ахнула Анна Павловна. — Да у нас в городе работу днем с огнем не найдешь! Тем более молодой девушке.

— Вот о чем с ней говорить? — тетка Марья посмотрела на Сашеньку, словно ища у нее поддержки. — Я же тебе говорю: в Англию она уезжает! Замуж выходит! — тетка повысила голос. — А она мне: в городе для молодежи работы нет! Так одни, что ли, наши Грачи на всем белом свете?! Вон, глобус стоит, — и Марья Горбатова раздраженно ткнула пальцем в указанный предмет, да еще и крутанула его для наглядности. Аккуратно подстриженный ноготь уперся в остров Мадагаскар. — Чего нашей Сашке здесь делать?

— На Мадагаскаре-то уж точно ей делать нечего, — насмешливо сказала Анна Павловна. Она, кстати, работала в школе учителем географии. — Да и в Лондоне тоже. Там холодно и туманы. Пусть вон Сонька Смирнова там мокнет.

— Я не говорю: в Лондон. Не сразу. И не обязательно в Лондон. Но хоронить себя в глуши я моей любимой племяннице не позволю!

— Пусть сначала институт окончит.

— Я окончу, — обещала Сашенька. — Я хорошо учусь.

— Вот и учись!

Все эти разговоры заканчивались одинаково:

— Да чего там за примером далеко ходить, — подводила итог тетка Марья. — Вон, Лидка наша. Живет себе припеваючи. В той же Москве. А кому Лидка всем обязана? То-то.

Тут следует сказать, что сестер-то было три. Совсем как у Чехова. Три сестры, которые по молодости все рвались в столицу.

— В Москву! В Москву!

Но уехала только одна. Историю эту Сашенька никогда не слышала целиком, только намеки. Знала только, что там что-то очень грязное, нечестное. Когда тетка Марья говорила «Лидка», презрительно поджимала губы. И никогда не называла «Лидку» сестрой. Сашенька знала, что это из-за Лидки они ютятся в малогабаритной панели, а когда-то у семьи Горбатовых был большой красивый дом на берегу озера, с просторной верандой, обвитой девичьим виноградом, с банькой и дивным старым вишневым садом. Ах, этот Чехов! Опять он!