Обыкновенная любовь

Тишина.
Тишина — тоньше комариного писка,
даже сверчки молчат, будто в сомнении:
петь иль не петь?
Вот на окне поднимается штора-кулиска.
В театрике нашем опять представление.
Приходи посмотреть!
На кухонной сцене кипят повседневные страсти.
Слава цедит слова, как сквозь мелкое сито.
Плачет мама.
Отрешенно молчит о своём усталый мим Настя.
Сезон театральный открыт. Окно открыто.
Снова — драма.
Мы снова играем жизнь.
И снова играем в жизни.
Фразы хрупкие упрямо громоздим в горку,
только держись.
Что там ваш Гамлет-принц? Мы изощрённо-капризней,
а в репликах каждый — ну просто Гарсиа Лорка…
Занавес.
Бис!

У Петровых…

Горизонт покривился… Эх, синус — не синус?..
Проще: смайлик, мордашка дурацкая.
У Петровых сегодня особая акция
под названьем «Семейное счастье на вынос».
Делят мебель и деньги, посуду и книги,
делят счастье, что в браке накоплено.
Делят счастье на части. Разбито, раздроблено…
Делят яростно. Плачут. Заходятся в крике.
Ну а в небе — как будто в насмешку —
облака притворились ромашками.

Погадай!

Всё разбросано, смято и смешано.
Погадай, погадай, погадай — на вчерашнее.

Семейные вехи

Белая зала и праздничный стол.
Белый веночек.
Белое платье — новейший фасон…
…Утречко доброе! Мужу — рассол.
Где прошатался всю ночь ты?!
Дрых, что ль, без просыпу мордой в газон?
Белые вина за белым столом.
Белое, белое кружево слов…
…Сдохла машина? К чертям этот лом!
Нету котлеток. Рассольник и плов.
Вина и воды, ситро и…
И — Мендельсон, Мендельсон, Мендельсон
в звоне хрустальном, в блеске кристаллов…
…Дети болеют, все трое…
Бой под Полтавой устроишь
тем, в автоцентре? Герой без кальсон!
Утро осеннее. Брачный сезон.
Как я устала…

Сильная

Ты сильная тетка, привыкла авоськи таскать
и мужа вытаскивать волоком из передряг.
Душа каменеет, на камне гнездится тоска,
сквозь камень любовь прорастает — убогий сорняк.
Тая беспокойство до лучших (до худших?) времён,
ты близких своих направляешь спокойной рукой,
увесистым словом и даже, бывает, ремнём.
Завязаны будни и праздники в узел тугой.
У дочки не ладится с парнем, у сына синяк,
и плачется вечно подруга — мол, нету плеча.
Домашним борщом заедаешь несчастье-печаль
и чай ледяной попиваешь, как добрый коньяк.
Подруга малюет лицо и за модой следит,
вон, юбку пошила с воланом смешным позади.
На куртку твою не позарится пьяный бандит,
зато в ней тепло, хоть все утро по рынку ходи.
Мечтается дочке: богатенький муж, кадиллак…
Ты тоже мечтала, да только не помнишь, о чём.
И тлеет избушка, и конь закусил удила,
и дождь ошалевший последние астры сечёт.

Марь Иванна