Обыкновенные девчонки

Гуля и Мирра стояли за кулисами. Слова со сцены доносились сюда как-то по-иному: хоть и ближе, а глуше. Аплодисменты поднимались снизу, как морской шум.

Уверенные, твердые голоса ораторов успокоили Гулю. Она крепко сжала Миррину руку и шепнула ей:

— Все будет хорошо. Увидишь!

Она уже волновалась теперь больше за Мирру, такую маленькую в этом огромном зале, чем за себя.

В перерыве Гуля мимоходом на минуту подбежала к зеркалу. Из глубины стекла на нее смотрела почти взрослая белокурая девушка в черном шелковом платье с белым кружевным воротничком. Лицо чуть широковатое, с круглым и твердым подбородком, с губами спокойными и нежными, с повелительными, пристально глядящими глазами.

«Нет, я и в самом деле не провалюсь!» — подумала она.

А на сцену уже выкатили рояль, подняли блестящую крышку, и в ней, будто в черном зеркале, заиграли огоньки люстры.

Мирра побледнела и посмотрела на Гулю, как утопающая.

— Мендельсон! — торжественно воскликнул на эстраде комсомолец Миша, словно вызывая сюда самого Мендельсона. — «Рондо каприччиозо»!

Вместо Мендельсона на эстраду робко вышла худенькая девочка с черными косами, уложенными вокруг головы, в синем бархатном платье.

— Ученица Киевской консерватории Мирра Гарбель! — представил ее публике Миша и ушел за кулисы с таким видом, как будто самое важное дело уже сделано.

Мирра сидела перед роялем и смотрела на клавиши.

«Почему она не начинает? — подумала Гуля со страхом. — Неужели все забыла от волнения?»

Но в эту самую минуту Мирра качнулась на своем стуле, решительно подняла руки и опустила их на клавиши.

В зале раздались первые робкие и тихие звуки.

«Кажется, вначале и нужно так тихо», — подумала Гуля, успокаиваясь, и сердито посмотрела на какого-то толстого человека в первых рядах, который так некстати закашлялся.

Мирра играла все увереннее. В каждом звуке чувствовалось, что она овладела собой, инструментом, слушателями.

Рядом с Гулей за кулисами стояли двое: мужчина с актерской внешностью и красивая немолодая женщина.

— Поздравляю вас, — сказал мужчина шепотом, — она настоящая, почти законченная артистка.

Гуля догадалась, что пышноволосая седеющая женщина — Миррин профессор.

«Ну-ка, ну-ка, что они еще скажут?»

Гуля придвинулась к ним поближе.

— Чудесное дарование, — шепотом говорила своему соседу женщина-профессор, — свежее, тонкое. И так умеет работать!..

Гуля с особенным умилением смотрела теперь на свою подругу, которая так мало рассказывала ей о своих удачах и так высоко ценила каждую удачу Гули.

«Милая моя девочка! — думала она. — Как хорошо, как просто держится она на эстраде!

Можно подумать, что она уже сто раз выступала здесь, в Оперном театре… А как волновалась! Настоящий талант всегда скромен».

Гуля не успела сказать все это Мирре. Чуть только отшумели аплодисменты и счастливо возбужденная Мирра показалась за кулисами, с эстрады прозвенел веселый голос Миши:

— Владимир Маяковский, «Хорошо», прочтет Гуля Королёва.

— А если плохо прочтет? — шепнула ему на бегу Гуля и, не чуя под собой ног, выбежала на эстраду.

— Ишь ты! Еще острит! — сказал ей вслед Миша.

А на высокой, просторной сцене уже звучали те самые слова, которые каждый день слышала за последнюю неделю Фрося:

Я

земной шар

чуть не весь

обошел, —

и жизнь

хороша,

и жить

хорошо!

Слушатели как-то сразу поверили и Маяковскому, и Гуле. Такими убедительными казались в устах этой сильной, стройной девушки простые, звонкие слова:

и жизнь

хороша,

и жить

хорошо!

Гуля чувствовала, что все понимают ее, согласны с ней, невольно повторяют про себя те строчки стихов, которые она бросает со сцены. И голос ее от этого становился все шире, сильней, богаче:

Лет до ста

расти

нам

без старости.

Год от года

расти

нашей бодрости.

Славьте,

молот

и стих,

землю молодости!

Гуля кончила.

— Вот это аплодисменты! — сказала ей Мирра, встречая ее за кулисами. — Ты только послушай, как тебе хлопают.

— Это не мне, это Маяковскому, — сказала Гуля. — А вот когда хлопали тебе, так уж это было тебе!

— А может быть, Мендельсону?

— Ну, и Мендельсону отчасти! — засмеялась Гуля.

И обе они с легкой душой побежали в зал смотреть, как другие участники концерта будут переживать тревоги, которые только что пережили они сами.

Кем быть?

Снова лето, щедрое, гостеприимное, ласковое. Гуля уже сдала последние экзамены, и выпускники в складчину отпраздновали окончание школы.

Теперь для всех вчерашних школьников всерьез, вплотную встал вопрос: кем быть?

Гуля привыкла во всем советоваться с Миррой. И, не дожидаясь возвращения ее с дачи, Гуля сама поехала к ней, чтобы подумать вместе и потолковать.

В сосновом лесу пахло нагретой за день смолистой хвоей. Гуля приехала с шестичасовым поездом. Уже низкое солнце широкими полосами ложилось на устланную иглами землю и красноватые стволы сосен.

Мирра увидела Гулю из окна кухни, где шли приготовления к ужину. С радостным криком: «Гулька приехала!» — она высунулась из окна, размахивая кухонным ножом.

— Ты, кажется, хочешь меня зарезать? — сказала Гуля, смеясь.

Она вбежала в кухню и сразу приняла участие в стряпне.

— Дай мне передник, Миррка, — сказала она.