Обыкновенные девчонки

И Гуля словно увидела вновь мамины седеющие волосы, ее теплые серые глаза, услышала ее грудной, всегда взволнованный голос.

Дверь снова хлопнула. В блиндаж вошел связной офицер из штаба полка. Все сразу обернулись к нему, наскоро складывая и пряча письма.

Командир батальона Плотников бережно распечатал доставленный пакет и с каким-то особенным вниманием прочел бумагу.

— Товарищи, — торжественно сказал он, — получен приказ: завтра в восемь тридцать…

— Наступление! — подхватило несколько голосов.

Плотников кивнул головой.

— Да, наступление, к которому мы так тщательно готовились.

«Началось!» — подумала Гуля и неожиданно для самой себя сказала:

— Извините, товарищ капитан! Очень прошу вас учесть мою просьбу. Позвольте мне участвовать в бою… Хоть рядовым бойцом, если нельзя дать мне подразделение!

Плотников пристально посмотрел на нее.

— Там видно будет, — сказал он и стал разъяснять командирам подразделений смысл приказа. — Нам нужно взять, — негромко и веско говорил он, — один из главных опорных пунктов противника: высоту 56,8. Опираясь на эту высоту, мы должны будем обеспечить дальнейшее продвижение батальонов и выполнение задач полка…

Так говорил командир батальона. Все понимали, что этот приказ — только частичка той большой задачи, которая стояла перед нашими войсками, сосредоточенными между Доном и Волгой. А эта большая задача заключалась в том, чтобы окружить трехсоттысячную армию противника, замкнуть стальным кольцом вражеские силы, а затем их ликвидировать. От этого наступления зависело все — не только судьба Волги, к которой рвался враг, но и судьба всей нашей родины.

И вот это великое, решающее наступление началось. Герои осажденного, разрушенного почти дотла города уже услышали гул нашей канонады со стороны станицы Клетской. И теперь приближалась минута, когда они должны были услышать гул наших орудий со стороны Паншина, откуда готовила свое наступление и штурм высоты 56,8 214-я дивизия.

Плотников развернул карту и принялся подробно объяснять офицерам, что предстоит делать каждому из них.

— Ну как, все ясно? — спросил он.

— Ясно! — раздались голоса.

— Тогда по местам, товарищи. Доведите приказ до каждого бойца.

Командиры поднялись и вышли один за другим.

Близился рассвет. В блиндаже стало просторно.

Гуля надела полушубок, проверила свой автомат и вышла вместе с Трояновым.

Но тут ее кто-то окликнул. Она оглянулась.

Это был Шура Филатов, шестнадцатилетний подросток. Он казался Гуле совсем мальчиком. У него были пухлые щеки, вихор на лбу, и смотрел он исподлобья, чуть-чуть обиженно и застенчиво, хотя обижаться ему было не на кого: на фронт он пошел добровольно и в полку его все очень любили. Разве только одна была у него обида — его слишком берегли, а он рвался в бой.

— Я тоже хочу в наступление, — сказал он, нахмурившись.

— Мало ли что ты хочешь, — отрезала Гуля. — Подожди, наступать будем не один день. Это только начало. На всех дел хватит.

И она быстро пошла вперед — догонять Троянова. На ходу ей вспомнилось, как совсем недавно Шура чуть было не погиб. Он тащил какие-то провода на крышу дивизионного клуба. В эту минуту фашистской бомбой словно отрезало половину дома. Шура без памяти скатился с крыши.

«А еще в наступление просится, неугомонный!» — подумала Гуля, забыв в эту минуту, что она сама была такой же неугомонной, как и Шура.

Четвертая высота

Было семь часов утра. Вокруг расстилались холмы и лощины, подернутые дымкой тумана. Здесь, на передовой, чуть ли не каждый бугорок, каждый пригорок носил свое военное название. Впереди виднелись скаты холма, называвшегося высотой 56,8. Слева, ближе к нам, резко выделялась опутанная колючей проволокой высота «Артиллерийская». Обе высоты были заняты немцами.

Прошло еще полчаса, и в семь тридцать, ровно за час, назначенный для наступления, где-то рядом загрохотало так, что задрожала земля… Началось то, что называется артподготовкой. Нельзя было различить отдельных залпов в этом сплошном, почти непереносимом оглушительном грохоте. Земля дрожала от непрерывных взрывов.

Под густым покровом дымовой завесы двинулась, приближаясь к рубежу противника, наша пехота. Но пока это еще не атака. Атака начнется тогда, когда дадут сигнал «катюши»…

«Слышат ли они нас там, в городе? — мелькнула у Гули мысль. — Не может быть, чтобы не слышали. И как, верно, радуются!»

Гуля тоже продвигалась вперед вместе с бойцами первого батальона…

И хотя люди давно уже с нетерпением ждали сигнала к наступлению, он пришел для всех неожиданно. Что-то с пронзительным, поющим звуком понеслось в сторону врага.

«Катюши» заиграли! — поняла Гуля, и у нее радостно забилось сердце. — Вот оно, долгожданное!»

И сразу же, точно подхватив этот грозный запев «катюш», загремело раскатистое «урр-аа…». Под покровом дымовой завесы ринулись в атаку два наших стрелковых полка — 780-й и 776-й.

Придонские степи как будто разом ожили. «А… а… а…» — отозвались они на тысячеголосое «ура». Торопливо затрещали автоматные и пулеметные очереди — то длинные, то короткие.