Обыкновенные инопланетяне

— Передам слова полиции головным, — пообещал он. — Такие слова — передам точно. Самому любопытно, что ответят головные!

— Еще скажи: мы по разные стороны баррикады, но стоим на одной улице и делаем одно дело. Они поймут.

— Ха, запретные экзотизмы Руфеса как не понять!

И мужчина исчез. Просто отошел от пробегаловки, и вот уж нет его. Плавни — они такие, в миллионах людей один затеряется легче, чем песчинка.

Она доела, чего брала в пробегаловке, и пошла дальше, к месту встречи, к пирсам. Пошла, но голосу профсоюзов все же вняла. Отчего не внять, если разумное говорит? Вняла и оружие незаметно к руке пристроила. Если кинется кто неразумный, чтоб сразу из пулялки в голову, из той, которая на военных зарегистрирована. Это если с левой руки. Под правой рукой у нее пряталось кое-что серьезней. Так что, когда ее схватили грубо и решительно, она мгновенно ответила: вскинула руку с пулялкой да как дала.

— Вуй! — прошипели над ней болезненно.

Она подняла голову и встретилась взглядом с командиром сильной разведки. Гигант морщился, потирал грудь и смотрел так, словно убить собирался. Да он, конечно, и собирался. Вернее, сильно-сильно желал, но пока что не решился.

— Лоботомница! — прошипел разведчик. — Кто так стреляет? В упор через броню больно-то!

Текущая по панели бесконечная толпа аккуратно раздавалась в стороны, никто не желал оказаться между вооруженной полицайкой и бойцом в военной броне. А она смотрела в бешеное лицо гиганта и предельно четко чувствовала, что так и нужно было — дать из пулялки, чтоб не лапал. Да, неразумно, да, команде отдай всё — но вот чувствовала! И рука сама тянулась к смертобою. Чтоб, если вознамерится ударить, убить на месте!

Разведчик внимательно посмотрел на смертобой. Заледенел взглядом, отступил и пальцами показал: иди. А она стояла и понимала: сделает шаг и пропадет. Убьет ее старый разведчик, непослушания не спустит. И смертобой сам лег в руку…

Такими их и увидела воздушная танцовщица: внимательными, настороженными, ненавидящими. Увидела, удивилась, даже губы трубочкой вытянула и присвистнула от полноты чувств. И сразу стало понятно, что где-то тут, в плавнях, родилась воздушная танцовщица, а может, даже и выросла. Если свистит от удивления — точно в плавнях.

Женщина еще полюбовалась на противников, потом изящно вклинилась между, обдала запахами ароматных трав, зачаровала глубокими взглядами. Госпожа Тан даже обзавидовалась: она сама так не смогла бы, даже если б сильно постаралась.

— Изменилась нюйка! — заметила танцовщица иронично. — Очень странно, может, даже опасно? Надо послушать, что скажет нюйка, убивать потом, да-нет?

— Согласен весь, — уступил разведчик под внимательным взглядом.

— Стареешь! — безжалостно заключила танцовщица. — Иди-иди. Старые не нужны, ошибаются часто старые.

И подала госпоже Тан легкую руку, как подруге подала. И они пошли вдоль берега, как подруги.

— Бандитов не видно в плавнях, — сказала танцовщица задумчиво. — Затаились бандиты, полицаев боятся. Можно по плавням даже гулять, и не тронут. Это понимаю, это правильно. И воришек нет-не видно, и это правильно тоже, хотя очень-очень сложно сделать, понимаю вся и уважаю. Молодцы твои доглядальщики, побольше б таких. И профсоюзы голову подняли в который раз. Правильно ли? Не знаю. Но не опасно. Может, неправильно, но не опасно точно. Надо будет — затопчем профсоюзы. Цайпань исчез — очень неправильно! Надо было беречь Цайпаня! Он твоя броня, он защита от господарей, а не сберегла. Понимаю, что хотела и не смогла. Следующего Цайпаня береги лучше. Но — в плавнях спокойствие, работают плавни, живут-существуют, на нас не кидаются. Значит, умна госпожа Тан, талантлива даже, сама понимаю и команде то же говорю, чтоб ценили госпожу Тан. И команда ценит. Но вот станция перемещений… не понимаю. Э?

И глянула остро танцовщица, словно из игломета выстрелила. А госпожу Тан при звуке ее просторечного "э" словно озарило. И поняла она, как, какими словами передать то, что чувствует лишь душа, не разум вовсе.

— А ты из плавней, подруга, — заметила она, лихорадочно выстраивая в уме нужные слова и радуясь внутренне, как здорово они выстраиваются наконец.

Танцовщица согласно и немного смущенно качнула пальцами.

— Ты плавненская, плоть от плоти. Местная. И я местная. Разведчик, старый муй, в плавнях сроду не живал, видно это, но и он — местный. Он с Арктуром живет, родился с ним и умрет с ним вместе, с нелюбимым, но родным. А вот господари — иное дело. Они могут в иных мирах жить-поживать. Значит, беды Арктура их не коснутся. Чувствуют это господари, интерес к родине теряют стремительно, вижу ясно-не обманываюсь! И убьют они Арктур. Если Арктур не нужен — убьют по невниманию.

Танцовщица задумалась. Улыбнулась легко:

— Ошибаешься, подруга. Господари где? На курортах господари. Еще — в горах поживают. Никогда с Арктуром не жили.

— Горы — Арктур тоже! — уверенно возразила госпожаТан.

— Нет. Горы — они и от убийц Аспанбека защитят!

— Но не от законов Аркана, — тихо сказала госпожаТан.