Обыкновенные волшебные часы

– Входите, входите, – приветствовал поэт вошедшего Тик-Така, – и присаживайтесь к огню. Нет ничего приятней, чем посидеть и поболтать вот так, у камина. Не правда ли, коллега?

Поэт всех называл «коллегами», полагая, что в душе каждого скрыто великое поэтическое дарование и только условия и недосуг мешают каждому создать великие произведения поэзии.

– Да, да, входите, пожалуйста, – Маона прервал чтение и легко поднялся с дивана. Подойдя к Тик-Таку, он взял его под руку и повёл к камину.

– Располагайтесь запросто, – подвинулся поэт, – у нас здесь, знаете ли, без церемоний.

Тик-Так подсел к огню, и ему на мгновение показалось, что он снова сидит у костра в далекой Лапутии, его друг Брадобрей рассказывает какую-то небылицу, Кот Василий блаженно дремлет, греясь у костра, а Кошка Машка слушает, не перебивая, и щурится на прыгающие языки пламени. Часовщик даже слегка тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. И чтобы как-то завязать беседу, он спросил:

– Почему это в вашей комнате отсутствуют девизы?

– А-а! – Маона пренебрежительно махнул рукой. – Для того чтобы быть последовательным в своих убеждениях, не обязательно размахивать флагами. Разумеется, я полагаю, что все целесообразное совершенно, а совершенное – красиво. А впрочем, мой друг поэт Шнява проповедует обратное.

– Надеюсь, это не мешает вашей дружбе? – осторожно спросил Тик-Так.

– Напротив, мы ценим убеждения друг друга и получаем неисчерпаемое наслаждение от наших бесед, – мягко пояснил поэт Шнява.

– И что же является темой ваших бесед? – поинтересовался Тик-Так.

– Куклы, коллега, исключительно куклы, их прошлое, настоящее и будущее, – ответил Маона. – Мы производим самых совершенных и самых красивых кукол. Поэтому история нашей страны есть история усовершенствования кукол. Мы сами решаем, какие куклы нам нужны и в каком количестве, и регулируем их производство.

– Куклы делают кукол?! – удивился Тик-Так. – Обычно кукол делают люди.

– Вот, вот, – чему-то обрадовался Маона, – люди делают кукол для себя. Вдумайтесь: для себя. Но у нас – совсем другое. Куклы делают кукол не для людей, а для кукол.

– Но зачем? – удивился Тик-Так. – Во всем должен быть какой-то смысл – и он есть в желании сделать кукол лучше, чтобы они доставляли человеку больше радости…

– Вы упрощаете вопрос, – вмешался Шнява. – Нам совсем не нравится быть игрушками в руках людей, мы служим красивому и поэтому совершенному.

– Но красота ради красоты… – неуверенно произнёс Тик-Так, – это звучит несколько отвлечённо. По-моему, красота должна доставлять удовольствие.

– Вы неправы, коллега. Красота прежде всего должна служить совершенству, – убеждённо и пылко возразил поэт Шнява. – Только мы оказались способными создать культ красоты и совершенства! Разве вы не убедились в этом, увидав нашу восхитительную Трабаколлу?

Тик-Так неожиданно для себя торопливо согласился:

– Трабаколла – самая красивая и самая умная из кукол!

– Ну вот, видите, – довольно произнёс историк Маона. – Вы тем самым уже признали примат совершенства. Однако должен вам по секрету сказать, что сейчас мы изготовляем ещё две красивейшие куклы – Марсальяну и Трикандину.

– И не удивлюсь, – заметил поэт Шнява, – что нашей очаровательной Трабаколле придётся уступить пальму первенства одной из двух претенденток на её место. На всякий случай я уже начал писать поэмы, посвященные Марсальяне и Трикандине.

– А что же тогда будет с Трабаколлой? – спросил Тик-Так, и смутная тревога сжала его сердце.

– Что будет? – переспросил Маона. – О-о! Ничего особенного. Просто мы поместим её в Музей истории, и она останется бесценным для истории экспонатом.

– Но ведь это несправедливо по отношению к Трабаколле! Сегодня вы поклоняетесь ей и считаете своей повелительницей, а завтра спокойно собираетесь упрятать её в музей! – взволнованно произнёс потрясённый Тик-Так.

– Трабаколла занимает своё положение лишь потому, – назидательно и строго сказал Маона, – что сегодня она самая красивая из кукол. Но если завтра её место займет другая, мы будем поклоняться ей. Потому что мы поклоняемся Красоте в лице куклы, а не самой кукле.

– Но где же гуманность и уважение к кукле как личности? – не унимался Тик-Так.

– Ну, это чисто человеческие категории, – пренебрежительно отмахнулся Маона, – они лишь мешают прогрессу в совершенствовании кукол. У людей – старые умирают, а у нас – старое и несовершенное уничтожается либо попадает в Музей Истории Кукол. Поэтому Трабаколле ещё повезло – её не станут расшивать, чтобы использовать сохранившиеся годные детали для изготовления новых кукол. Рано или поздно ей все равно придётся занять место в отделе экспонатов.