Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ

На этом фоне, можно сказать, повезло Вите Ларину. Он был всего лишь разжалован из капитанов в старшие лейтенанты, потом обратно, за что получил прозвище «дважды капитан». Виктор любил выпить и шутил крамольными шуточками. Любимой присказкой его было: «В СССР есть преемственность поколений. Сын генерала будет генералом, сын сапожника будет сапожником». Впрочем, разжалован Ларин был не за свои прибаутки. По замене он ушёл в ВВС, где благополучно дослужил до пенсии.

Бойцы первого батальона разведки. В центре — сержант Баранов

Этим же летом у Месяцева случилась ещё одна неприятность. Он опоздал из планового отпуска и добросовестно предупредил об этом командование части. Дело в том, что Борис страдал привычным вывихом плеча. Иными словами, у него в любой момент мог выскочить плечевой сустав, а это было очень болезненно. Месяцев невероятными усилиями сумел попасть вне очереди в ЦИТО (центральный институт ортопедии и травматологии). В те времена это было почти невозможно. Там лечились и проходили реабилитацию спортсмены союзного и выше уровня. К сожалению, Борису провели только обследование и некоторое лечение, а операцию должны были сделать позже. Вот с лечения он и опоздал. Этого ему не простили.

Начальник политотдела организовал хорошо срежиссированное представление под названием «суд офицерской чести младших офицеров». Основными обличителями с гневными речами выступали замполиты и комсомольские работники разных уровней. Чем мы могли помочь своему другу? Только малым количеством проголосовать «против». В результате приняли решение разжаловать старшего лейтенанта Месяцева на одну ступень. Борису было очень обидно, обидно, что с ним в очередной раз поступили не по справедливости.

Однако он оставался преданным спецназу. Когда его влиятельный брат переговорил с руководством в генеральном штабе ВС, за ним в часть прибыл командарм генерал-лейтенант Краев, предполагая забрать Бориса к себе, где ему — Месяцеву — успешная карьера была бы обеспечена. Однако он целый день прятался, пока генерал не уехал. Евгений Алексеевич был лично знаком с командующим ВДВ, но и это никак не повлияло на службу Боба — он продолжал оставаться в спецназе ГРУ.

В срок заменившись в Германию, Борис уволился из армии. Бросил пить, закончил государственную академию президентского резерва. Стал более чем успешным предпринимателем, писал хорошие стихи. Умер внезапно от остановки сердца в 2005 году.

Не имею права давать личных характеристик, поэтому скажу лишь, что этим же летом у начальника политотдела подполковника Рыкова на летних прыжках случилась неприятность. Кто-то ему перевязал стропы возле кромки купола. Парашютист он был опытный и поэтому благополучно приземлился на запасном парашюте. Следствия, если мне не изменяет память, не проводилось.

Глава 13

Жизнь продолжалась. Подполковник Федырко внедрил любимую — это слово следовало бы взять в кавычки — спецназовскую забаву. Каждую среду все подразделения совершали шестикилометровые марш-броски, а каждую субботу — десятикилометровые. Один раз в месяц эта дистанция увеличивалась до двадцати километров. Как ни тяжела караульная служба или внутренний наряд, но летом 1982 года это считалось отдыхом, особенно если они выпадали на соответствующие дни недели. Благо, подобное начинание продолжалось относительно недолго.

В мае начальник штаба начал спешно собирать группу из спортсменов, мастеров спорта и просто физически крепких офицеров. Вооружённая специально приготовленными отрезками резиновых шлангов на манер милицейских дубинок группа имела задачу встретить с поезда команду приписного состава. Прозванные в народе «партизанами», они могли доставить много хлопот.

«Зондеркоманда» с колонной автомашин прибыла к поезду. Стоянка здесь не более 5 минут, и из вагона начали гурьбой вываливаться полупьяные мужики. Пока они ещё не пришли в себя, майор Федырко точно высматривал буянов, смутьянов, агрессивно настроенных «партизан» и указывал на них пальцем. В тот же миг потенциально опасных грубиянов выхватывали из толпы, вталкивали в круг спецкоманды, и на них начинали сыпаться удары импровизированными дубинками. Как только наступала полная деморализация очередного буяна, окровавленную жертву отправляли в отдельный строй. Пока шла сортировка, всех остальных распределяли по машинам.

Наконец, дело было сделано, и колонна тронулась по направлению к части. Избитых людей пустили впереди. Бегом. По мере того как они, обессиленные, падали, их подбирали и заталкивали в кузов. Через пару километров все уже сидели в машинах. Мера, несомненно, жестокая, но вынужденная. В противном случае заводилы, учитывая их нрав и забайкальский характер, начали бы руководить офицерами, а этого допустить было нельзя. Таким образом, частично решился вопрос дисциплины.