Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ

Примерно в два часа ночи Григорий Васильевич в очередной раз пошёл принимать порядок. Скептически осмотрев местами содранную от многократного мытья краску на полу, он изрёк: «Надо красить». Это было наивысшей точкой издевательства. Достать дефицитную краску посреди ночи казалось невозможно, но мои бойцы справились с задачей, а Гриша продолжал мне читать нотации. Как бы оправдываясь, он вновь начал нудеть, что против меня он ничего не имеет и я могу идти домой. Быков лукавил. Ясно, что я не имел права оставить свой караул, а если бы и имел такую возможность, то всё равно бы не бросил своих бойцов. Не думаю, что это была его инициатива, так как ни до, ни после он такого себе не позволял. Скорее всего, Григорий Васильевич чрезвычайно добросовестно выполнял установку начальства.

К утру бойцы вернулись и резво принялись обильно мазать пол едкой краской. Это была их месть. Дышать в караулке стало невозможно, и тут Быков сообразил, что он переборщил, — нести службу стало невыносимо. Григорий отменил своё распоряжение, но половина помещения, причём та, что явно затрудняла свободное перемещение, оказалась уже покрашена.

Я как неопытный офицер совершил ошибку. Мне надо было просто собрать караульных и покинуть помещение с неподписанной ведомостью. Ещё через сутки Быков сдал бы караул следующему начкару, и моя ответственность, минуя Гришу, перешла бы к последнему. Вскоре Григорий Быков убыл по замене, и я его больше не видел.

Уже второй месяц бригада обходилась без комбрига. Полковник Иванов уехал принимать бригаду в Белоруссии. Накануне на построении личного состава Эдуард Михайлович прощался со своим детищем. Он формировал часть, закладывал боевые традиции, налаживал жизнь и боевую учёбу бригады. Мы, не без радости проходя торжественным маршем мимо трибуны, провожали своего командира. В этот момент сердца наши не могли не дрогнуть при виде этого мужественного и сурового человека — Эдуард Михайлович плакал. Слёзы катились из уголков глаз, а он их, похоже, не замечал. Трудно было представить, что все мы видим его последний раз.

Спустя всего несколько лет Эдуард Михайлович Иванов погиб при не выясненных до конца обстоятельствах. По одной из версий, он заступился за женщину и был убит ножом в сердце.

Афганистан, провинция Кунар, 1985 год

Пунктом постоянной дислокации 334-го отряда СпН был приграничный городок Асадабад. Близость к Пакистану накладывала особый отпечаток на жизнь, службу и боевую деятельность отряда, который официально именовался 5-м отдельным мотострелковым батальоном. Противник здесь был очень силён, поэтому большинство рейдов и операций проводилось в составе отряда, реже роты и ещё реже группы.

Капитана Быкова это очень даже устраивало. Реальную войну он предпочитал рутинной службе в ППД. Григорий Васильевич командовал батальоном уже несколько месяцев. Капитан принял руководство не в лучшие времена подразделения. Совсем недавно погибла «Мараварская рота». Среди личного состава царили подавленность и уныние, а боевые задачи выполнять было необходимо, и жизнь продолжалась. В кратчайшие сроки Быков сумел поднять и сплотить деморализованное и разношёрстное воинство — после тяжёлых потерь личный состав набирался с миру по нитке. Не было такого случая, чтобы батальон уходил на боевые выходы, а комбат по какой-то причине остался. Довольно часто он ходил и с ротами. Вырабатывал смелость и презрение к смерти личным примером.

Условия были таковы, что под обстрел можно было попасть невдалеке от ППД или совсем рядом и даже в самом расположении части. Так оно и случилось. Тяжёлый стук крупнокалиберных пулемётов застал группу во главе с капитаном Быков уже на подходе к ППД. Бойцы мгновенно попадали. Единственным местом для спасения была небольшая впадина между скалами. Не без труда и с изрядной долей везения все благополучно перебрались туда. Григорий Васильевич присел на большой камень и задумался, оценивая создавшуюся обстановку. Положение не казалось особо серьёзным. Когда выяснилось, что рация повреждена и вызвать вертолёты оказалось невозможно, ситуация стала угрожающей. Разрывы артиллери-стских мин прервали размышления комбата. Быков скомандовал: «Ложись!» — а сам продолжал сидеть, не шелохнувшись. Взрывы приближались, бойцы вжимались в землю, обкладывались камнями, чтобы хоть как-то увеличить свой шанс выжить, а Быков вдруг запел: «…а на нейтральной полосе цветы необычайной красоты», — продолжая сидеть.