Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ

Новый комбат своим вопросами проявлял заботу о своём подчинённом. Дело в том, что совсем недавно прибыл новый начальник отделения кадров майор К-ов. Вместо того чтобы подготовить документы на присвоение воинского звания «старший лейтенант» и сообщить, что я должен принести фото, он скромно промолчал. Под этим предлогом не делал ничего. Таким мелким пакостным методом третья звёздочка на моих погонах появилась позже на несколько месяцев. Майор К-ов был не просто негодяем, но ещё и… впрочем, по порядку. Последующие события случились весной и летом будущего года, но, чтобы закрыть тему о новом начальнике кадров, уместнее рассказать об этом прямо сейчас.

Произошло ЧП. Из окна второго этажа штаба выбросился сержант Харламов. Произошло это глубокой ночью. Боец по долгу службы частенько засиживался в штабе допоздна. Он, конечно, остался жив и только слегка повредил ногу. Однако причины этого оставались непонятны. Сержант был абсолютно трезв, но находился в состоянии очень нервном и на вопросы не отвечал. Харламов по штату состоял в шифровальном отделе, а туда отбирались исключительно добросовестные, умные солдаты, поэтому заподозрить в хулиганстве либо в чём-то подобном никак не могли. Начальник отдела старший лейтенант Завьялов оставался в полном недоумении, как и все остальные.

Отдел курировал местный «особист» капитан Иванов. Именно он способствовал тому, что это происшествие замяли, но кажется, что он знал разгадку этого случая.

Через пару месяцев, в начале лета, в роте Сани Зайкова пропал солдат второго года службы рядовой Кова-люк. Был он достаточно слабовольный, но издевательствам, в силу армейского возраста, уже не подвергался. Более того, через пять месяцев солдат намеревался остаться на сверхсрочную службу. Работал он тоже в штабе части. Случилось это в пятницу. В составе бригады его искали сутки, затем — батальоном, а в воскресенье рота Зайкова была переведена на казарменное положение. Всех остальных отпустили до понедельника домой. Изрядно уставший, я брёл в сторону ДОСа через КПП, что случалось довольно редко. Обычно я ходил напрямую через стадион и лесок.

Я топал, уставившись под ноги, считал шаги и предвкушал короткий отдых. Внезапно я поднял глаза и увидел перед собой пропавшего рядового Ковалюка. Сил изливать на него свой гнев уже не было, и я сквозь зубы прошипел:

— Ты где, сука, был?

Боец, разумеется, молчал. Он явно был с глубокого похмелья и выглядел не то чтобы помятым, но подавленным и растерянным. Я ухватил Ковальчука за пояс и дёрнул в сторону казармы. Возле входа в расположение роты нас встретил его командир роты. Все трое мы вошли в каптёрку, и Зайков с помощью нескольких тумаков быстро добился от дезертира признания.

Оказывается, всё это время солдат пропадал в квартире начальника кадров. Последний напоил Ковалюка до бесчувствия и принудил вступить с ним в половую связь. Так они и провели двое суток в пьянстве и гомосексуальных оргиях. Попросту говоря, этот человек в офицерских погонах оказался не только негодяем, но ещё и пидором.

Мгновенно в кадрах штаба округа на него был подготовлен соответствующий приказ, и майор К-ов исчез из бригады. Спустя некоторое время на его место прибыл из Германии капитан Сергей Хрененко. Отличный и незаносчивый офицер, он делал всё четко и вовремя. Изредка «забывал» внести в наши личные дела объявленные начальством взыскания.

Как обычно, на два месяца позже приехали выпускники рязанского училища лейтенанты Хамзин, Никонов, Куба и Мишарин. Все они, не отслужив в Забайкалье положенного — пятилетнего — срока, уехали в Чирчик, что, по сути, было лишь короткой остановкой перед Афганистаном. Сергей Куба ещё с училища имел прозвище «Кубинец» и был по характеру достаточно немногословным, но при этом доброжелательным человеком. Я даже и не знал, что его отец был высокопоставленным военным.

Лейтенанты Никонов и Загнойко, старший лейтенант Бронников

Мишарин за свою некоторую наивность был прозван «князем Мышкиным». Дай бог, чтобы по прошествии многих лет он сохранил это положительное качество. Женю Никонова за соответствующую внешность и телосложение иногда называли «болгарским штангистом».

Во время проводов Серёга Лукьянов интересовался, как там мужики без женщин два года. Позже он сам отправился исполнять «интернациональный долг» и прислал пространное письмо. В самом его конце была короткая приписка: «кстати, про баб, член не только не стоит — висит неправильно». На его долю там выпали тоже достаточно суровые испытания. В результате тяжёлого ранения потерял ногу. Был награждён орденами Боевого Красного Знамени и Красной Звезды.

Письмо с войны

Андрей, привет!

Спасибо за письмо, очень рад от тебя получить.