Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ

Но обошлось. Вернулся. «Жив и здоров», – как он писал, – тиф, две желтухи, аппендицит не в счёт. Какие всё-таки разные понятия о жизни и здоровье на гражданке и в армии… Так же как и понятия Родины, долга, дружбы и верности. Как сказал мой друг в ответ на мои сомнения в адекватности гражданских ценностей: «Не парься, Андрюха. Они, гражданские, по непонятным нам законам живут. Не пытайся их понять, так как они и сами их знать не хотят».

Вместо послесловия

Есть такая мудрость: «Минуты тянутся, часы идут, дни и месяцы бегут, а годы летят». Всё верно, так оно и случилось. Теперь уже мне примерно столько лет, сколько ветеранам Великой Отечественной войны было тогда, когда я только начинал службу. Я пока так и не сумел побывать ни на одной дорогой мне могиле, возложить цветы к памятникам Олегу Онищуку и Евгению Сергееву. Мой личный скорбный список уже подбирается к цифре тридцать.

Теперь я спокойно могу проводить время, как мечталось тогда, а именно: лежа на диване. Много сплю, сытно ем, мне тепло и уютно, у меня дорогая машина, но почему я всё чаще возвращаюсь мыслями к тому беспокойному и трудному времени? Почему, когда я слышу звуки марша «Прощание славянки», на глаза наворачиваются слёзы, а ноги начинают подёргиваться, как у цирковой лошади, в такт мелодии?

Всё чаще погружаюсь в воспоминания, с трудом преодолевая толщу времени, путаюсь в лабиринте памяти, и передо мной возникают, как старые фотографии, живые картинки прошлого. Вот капитан Бочаров жадно глотает воду из стакана, налитую ему друзьями, вместо водки и при этом даже не замечает подмены. Кутёж в офицерской общаге с неизвестно кем привезёнными из Читы двумя девками. Вот Саня Зайков после полного отказа купола тут же прыгает второй раз, чтобы преодолеть себя, и приземляется уже под аплодисменты товарищей. Вот Боря Месяцев играет на гитаре и поёт: «…нашей юности надежды…»

Я снова там, среди своих друзей. Шучу и ругаюсь с ними, убеждаю и спорю, радуюсь и сопереживаю. Знаю роковые ошибки каждого, знаю их судьбы. Вот только предупредить не могу ни о чём.

Картины прошлого тускнеют, и меня накрывает крепкий сон, уставшего после тяжёлого дня офицера… а может, и не просыпался я вовсе?