Обжигающие ласки султана

— Нет, я хочу свадьбу в августе, — возразила невеста.

— Извините, — покачала головой Марианна, — но летние свадьбы нужно бронировать заранее.

— Это через целых шесть месяцев! — настаивала невеста.

— Вам повезло, что свободна хотя бы эта дата.

Габи просто сидела рядом. Обычно она успокаивала невесту и ее свиту, отвлекая от слегка укоризненного тона Марианны.

Она чуть не ушла с этой работы, в ужасе осознала Габи. Она настолько доверилась Алиму, что чуть не написала заявление об уходе.

Онемение проходило, сменяясь жгучим гневом, вспыхнувшим, когда она снова увидела в фойе Алима. Элегантный, красивый, он выглядел так, словно ничто в жизни его не тревожит.

Слухи оправдались. Он был холодным и черствым.

Алим не посмотрел в их сторону. Габи знала, что он уже выкинул ее из своей жизни.

А потом гнев утих, и вместо него пришла потерянность. А за ней последовал страх.

Глава 8

Габи не позаботилась обо всем, как приказал ей султан. Не назло и не по глупости. В первые дни она словно погрузилась в скорбь, но не могла отпроситься с работы, чтобы пережить горе. Что бы она сказала? «Бернадетта, я переспала с Алимом, он пообещал мне весь мир, а потом бросил». Она сама виновата, что поверила ему.

Однако Габи не могла понять его поведение. Он сделал свое предложение не в порыве страсти, а спокойно, утром, после многих часов раздумий — так он сказал.

Габи как-то умудрялась дышать, пытаясь не расплакаться, и всеми силами старалась продолжать работать. И когда туман не то чтобы рассеялся совсем, но расступился достаточно, чтобы она могла думать о чем-то кроме следующего шага, она отправилась в аптеку — только чтобы узнать, что ничего нельзя поделать.

Месячные запаздывали на день, но она списала это на стресс. На неделю — но такое иногда бывало. А потом она не смогла прийти на работу вовремя, потому что даже запах любимого утреннего кофе заставлял ее бросаться к раковине в приступе тошноты.

Теперь ее неизменным спутником был ужас.

Не только от факта беременности, но и оттого, кто был отцом ребенка.

Чем больше она узнавала о Зетлехане, о власти королевской семьи, тем страшнее ей становилось.

— Беременна?

— Да, — ответила Габи матери.

Было великолепное весеннее утро. Габи вернулась с выходных, проведенных на великолепном винограднике Кастелли, где она организовала великолепную свадьбу, и сказала себе, что время настало. Ей понадобилось три месяца, чтобы набраться смелости и рассказать о беременности матери.

— Кто отец? — спросила Кармель. И когда Габи не ответила, мать отвесила ей пощечину.

Кармель сама была матерью-одиночкой, но никогда не желала такого бремени своей дочери.

— Можешь попрощаться со своими мечтами, — сказала Кармель.

— Нет. — Габи знала, что ей будет непросто, но была намерена продолжить воплощать свои мечты. Только то, что она не видела Алима, казалось ей невыносимой потерей.

Ему она о ребенке не рассказала.

Ее мать решила, что если Габи не говорит, кто отец ребенка, то она сама не знает.

Теперь Габи почти радовалась, что не смогла рассказать Алиму. Она боялась. Не столько его реакции, сколько последствий. Султан Алим Зетлеханский. Султан в избрании. Он был наследником престола; и чем больше она читала о его королевстве, тем больше его боялась. Алим был более могущественным, чем она могла вообразить. Его страна была богатой, исключительно процветающей, и народ обожал своих правителей. У него были брат и сестра. Алим, старший, однажды станет султаном султанов.

Габи не знала, как он поступит с незаконным ребенком.

Единственным примером у нее была Флер, и Габи никогда бы не позволила себе стать такой, как она; в этом она себе поклялась.

Хотя, может быть, она была несправедлива к Алиму.

Габи несколько раз проходила мимо «Гранде Лючии», пытаясь собраться с духом, чтобы зайти внутрь. Иногда она разговаривала с Рональдо, притворяясь, что проходила мимо просто так. Пару раз она даже набиралась смелости зайти внутрь; но теперь, когда о королевском происхождении Алима было известно, охрана стала жестче.

— Алим у себя? — спрашивала она Аню.

— У тебя назначена встреча? — уточняла Аня, хотя раньше она бы просто кивнула, или покачала головой, или позвонила бы ему.

— Нет, — отвечала Габи.

— Тогда я проверю, свободна ли Марианна.

— Не стоит. — Габи качала головой и, уходя, смотрела на ложу и думала о Флер, одинокой, непризнанной, и о Джеймсе.

Она не хотела такой судьбы своему ребенку — хотя ему и это бы не досталось, наверное. Султан султанов любил Флер, а Алим холодно оборвал их отношения после одной ночи.

А еще он велел ей принять контрацептивы следующего дня, и не один раз, не два, а три.

Габи боялась последствий, но была намерена справиться с ними самостоятельно.

Поэтому следующим человеком, которому она рассказала, стала Бернадетта.

Бернадетта отреагировала чистым ядом. Она была в ярости, что придется платить за декретный отпуск, и собиралась получить свои деньги любым способом. Она перепоручала Габи каждую свадьбу, каждую заплаканную невесту или панический звонок от матери невесты.