Обжигающий лёд

Единственным положительным моментом в случившемся можно было считать только общение с семьей. Больше не нужно никуда торопиться, выискивать свободное время, чтобы встретиться и поговорить с родными. Теперь они могли проводить каждый вечер за долгими семейными просмотрами фильмов или ужином, который совместно готовили на просторной уютной кухне. Сколько раз Маша ловила себя на мысли, что всего этого не было бы без мамы. Именно она была лучиком света и надежды в их семье. Это понимали все. Сколько сил и любви таила в себе эта женщина, оставалось только гадать, хотя Маша думала, что силу свою она черпала из своей же семьи. И ей безумно хотелось быть похожей на эту невероятную женщину, сумевшую столько всего пережить и при этом сохранить веру в хорошее.

А мама умела и без слов поддержать. Одними только прикосновениями и теплой улыбкой. Она деликатно выводила дочь из депрессии, и, надо признаться, у нее это получалось. Но самое главное, ей удалось донести до нее одну простую истину:

— Что бы ни случилось с тобой, всегда помни: ты наша дочь, мы одна семья. Мы любим тебя любой. С медалями или без. Тебе намного раньше удалось завоевать в наших сердцах свое место, а все эти громкие награды… Разве они покажут кому-нибудь, какая ты нежная и ранимая, какая ты веселая и внимательная? Разве откроют другим широту твоей души? То-то и оно, что нет.

Глава 13 (часть 2)

* * *

После операции Маша оставалась под наблюдением врача еще некоторое время, но к праздникам ей разрешили вернуться домой, и здесь явно не обошлось без родителей. Наступающий год Маша собиралась встречать в маленькой тесной компании: она, родители и младший брат Андрей, который, со слов отца, еще не дорос до того, чтобы «шастать непонятно где». Аня, долго и виновато извиняясь, все же покинула их, чтобы отметить праздник в компании друзей, где был и ее молодой человек, ради которого, собственно, и был потрачен ею весь день в салоне красоты, а потом целый вечер подбиралось платье. Напоследок сестра мечтательно закатила глаза и скрестила пальцы на руках, призывая пожелать ей удачи, и выпорхнула навстречу ухажеру.

— Да, — вздохнул папа, глядя ей вслед, — как это знакомо, когда хочется встретить праздник не со скучными родителями, а с друзьями… ну или в еще более интересной компании.

Он выразительно посмотрел на маму, и та улыбнулась ему в ответ, обмениваясь известным только им одним языком взглядов.

— А теперь вот и уже мы дожили до титула «скучных родаков».

— Ну, не выдумывай, и вовсе вы не скучные, — насупилась Маша, желая поддержать их.

— Да нет, дело-то не в том, скучные или нет, — он подошел к ней и дал руку для опоры, чтобы помочь идти. — Просто сейчас как никогда ясно понимаешь, что дети выросли и от этого становится лишь тревожнее. Пока вы были маленькими, беспокойства были иного характера. А сейчас вы вступаете во взрослую жизнь, и так хочется, чтобы не наделали ошибок, чтобы не повторили наших.

— Папа, — укоризненно покачала головой Маша. Она уже столько лет откаталась по различным чужим городам и странам, и не всегда у родителей была возможность быть рядом с ней, особенно последние годы, а они, выходит, все еще считали ее несамостоятельной.

— Вот будут свои дети, тогда посмотрим, что сама потом скажешь, — он легонько щелкнул ее по носу. — Будешь волноваться или нет.

Предпраздничную тишину квартиры нарушил звонок в дверь.

— Не похоже, что Аня что-то забыла. Пойду посмотрю, кого там принесло.

— Хорошо, я пока к себе доковыляю, нога сильно разболелась и отекла.

Уже в своей комнате Маша удобно расположилась в кресле, вытянула ноги на установленный рядом пуфик и взяла в руки телефон, чтобы отправить последние поздравления. Все приготовления в столовой к празднику были сделаны еще с утра, участвовали все, поэтому сейчас в свободное время можно было отдохнуть и просмотреть новости. Нога нещадно болела, но врач сказал, что несколько дней так и будет, выписал болеутоляющие и взял обязательство каждый день приезжать на терапию. Ну, это Маша как-нибудь переживет, впервые что ли.

В дверь негромко постучали.

— Да, — тут же откликнулась девушка.

— К тебе пришли, — раздался голос мамы, но вместо нее в комнату вошел…

— Что ты здесь делаешь?

Сказать, что она была удивлена — ничего не сказать. Опешила! Смеляков. Здесь, в их доме, в ее комнате.

А он окинул ее взглядом и задержался на травмированной ноге. Кивнул на гипс и неуверенно спросил:

— Как ты?

— Ну, как-то так. Вынужденно отдыхаю.

— Вот отчего ты такая упрямая, Льдинка? — Ей показалось, или в глазах его мелькнул гнев? — Я же мог тебе помочь тогда.

— Ты из-за этого пришел? Упрекнуть?

Ну вот, сама не заметила, как снова перешла на колкости. Ну почему с ним так? Отчего они не могли нормально пообщаться?

— Хотел узнать, все ли в порядке с тобой, — холодно произнес Ярослав, спрятав руки в карманы.

— Жива, почти здорова. Не переживай, не первая и, вероятно, не последняя такая травма. Все? — Ой, мамочки, ну чего ее так несло? Ей хотелось саму себя стукнуть хорошенько, но какой-то черт внутри так и подзуживал, так и подстегивал.