Обжора-хохотун. История, рассказанная сэром Мелифаро

Он говорил, говорил, говорил. Предельно корректно, очень обстоятельно. Еще несколько минут такой беседы, и меня можно было бы увозить в Приют Безумных. Вероятно, я бы до сих пор там сидел: Кристаллы Забвения штука хорошая, однако помогают далеко не во всех случаях. Но тут он наконец перешел к делу.

«Решение сэра Джуффина звучало так: если считаешь нужным, расскажи ему сам. Поскольку я действительно считаю информацию совершенно необходимой, рассказываю. Когда вы захотите обратиться за сведениями к старшине городских нищих — а я не сомневаюсь, что эта идея рано или поздно непременно вас посетила бы, — вам следует иметь в виду, что Коба работает на Тайный Сыск. Неофициально, само собой. За помощь можете заплатить ему по своему усмотрению, но не меньше одной короны Соединенного Королевства, таков уговор. И разумеется, истраченная сумма будет возмещена вам из казны — в конце года или в любой другой момент, по вашему требованию. Теперь вы знаете все, что вам необходимо. Я же, в свою очередь, искренне сожалею, что позволил себе побеспокоить вас ради пустякового, в сущности, дела. Если пожелаете, могу принести извинения в письменном виде, по всей форме».

«А знаете что? Давайте в письменном виде, действительно».

Уж насколько я был злой, невыспавшийся и совершенно выпотрошенный нашим Безмолвным диалогом, а все равно сообразил, что это мой единственный шанс начинать и заканчивать каждый день с чтения официального документа, повествующего о глубоком раскаянии сэра Шурфа Лонли-Локли, причинившего мне тяжелый моральный ущерб. Возможно, тогда я смогу даже получать некоторое удовольствие от наших ежедневных встреч в Доме у Моста.

«Да, я так и подумал, что вам будет приятно получить подобную бумагу, — сказал этот невыносимый человек. — Рад, что не ошибся. Хорошего утра, сэр Мелифаро».

И, надо полагать, отправился спать. Я же еще полчаса поворочался с боку на бок, понял, что заснуть уже не получится, и громко, с наслаждением выкрикивая непристойные проклятия в адрес своего коллеги, отправился в ванную. Одно из ругательств по досадному совпадению оказалось малоизвестным испепеляющим заклинанием — счастье еще, что, произнося его, я как раз уставился на воду в бассейне. Вода закипела и почти мгновенно испарилась. Это происшествие меня несколько отрезвило, по крайней мере, купаясь, я бурчал под нос вполне безобидные шедевры студенческой брани, пока не надоело.

И только за завтраком я решился посмотреть правде в глаза. Дело было вовсе не в том, что меня слишком рано разбудили. И даже не в кошмарной манере Лонли-Локли вести Безмолвный диалог. А в том, что я оказался гораздо глупее, чем он думал. Я не только не планировал обращаться за помощью к старшине городских нищих, а вообще не подозревал о существовании такого человека, будь он трижды неладен. То есть оказался куда менее компетентен и сообразителен, чем предполагал великодушный сэр Шурф. Грешные Магистры, стыдно-то как.

А вот не пойду ни к какому Кобе, решил я. На кой он мне сдался? И что он может знать? Щедра ли бывает леди Гетти после удачного рейса? И в каком кабаке обычно гуляет ее команда? У меня, между прочим, в порту друг на таможне работает, вот кого расспрашивать надо. А вы, господа коллеги, можете и впредь довольствоваться бреднями старшины нищих — за неимением лучшего.

Сейчас, задним числом, могу сказать только одно: слишком ранняя побудка никому не на пользу. А мне — особенно.

«Друг» — это, конечно, громко сказано. Нули Кариф закончил учебу в Королевской Высокой Школе примерно через год после того, как я туда поступил. Наши отношения, строго говоря, и на приятельские-то не тянули — выпивали пару раз в одной большой компании, с тех пор узнавали друг друга и здоровались при встрече — это всё. Однако нрав у нынешнего начальника Королевской таможенной службы всегда был открытый и дружелюбный. Я даже не знаю, какой занудной сволочью надо быть, чтобы он после долгих сомнений с сожалением вычеркнул вас из списка знакомых, с которыми приятно поболтать за кружкой камры.