Читаем Очаг полностью

До тех пор, пока Ягды не рассказал о случившемся в городе, Ханума не могла понять, отчего так гулко бьётся его сердце. На рубахе с воротником стойкой и пиджаке, больше похожем на военный мундир, расстегнулись несколько верхних пуговиц, и оттуда выглядывала поросшая густой шерстью, похожей на сорную траву, часть груди. Глядя на Хануму с довольной улыбкой, он опирался руками на стол с видом человека, готового вскочить с места и снова подхватить Хануму на руки и закружить по комнате. Ханума поправила съехавший на затылок платок и заново повязала его на голове. Наполнив пиалу настоянным чаем и подав его Ягды, она недолго ждала его рассказа. Рассказав о том, что на прошедшем в городе собрании его избрали делегатом съезда наряду с секретарём райкома Ата Хымлыевым и председателем райисполкома Маммедом Поллы, Ягды сообщил, что вскоре вместе с ними поедет в Ашхабад. Хануму это сообщение тоже обрадовало. Она поздравила Ягды Нарлы, добивив: «Даст бог, и нам выпадет счастье увидеть Ашхабад». Затем добавила: «Почему всё время кто-то должен ехать куда-то, а не ты? Разве ты меньше них добиваешься успехов?».

– Это ты верно подметила, гелин. Думаю, что при выборе наиболее достойного кандидата учли и наши нынешние показатели по сданной пшенице, и результаты весенней стрижки овец.

Рассказ Ягды сельсовета о поездке в Ашхабад был сродни задушевней беседе мужа и жены, которую можно вести только оставшись наедине друг с другом.

После этого Ягды несколько дней готовился к поездке в Ашхабад, словно собираясь в долгую дорогу длиной в полгода. Велел зарезать барана и из свежего мяса пожарить каурму, а из муки нового урожая испечь лепёшки, замесив тесто на молоке и яйцах. Хотя он слышал о том, что там делегатов съезда хорошо кормят, всё же поступил по-своему, заявив «своя ноша не тянет».

Но ещё до отъезда, как и всякий путник, испытывая беспокойство перед дорогой, мысленно несколько раз побывал в Ашхабаде.

А ещё как-то он поговорил с человеком, побывавшим в Ашхабаде, расспрашивал его об интересующих его вещах. Был такой человек в селе. Он вспомнил тогда про Гыджана, который был воином сформированного в 1927 года Туркменского конного полка. Отыскав его в поле, где тот занимался поливом, стал жадно расспрашивать у него об Ашхабаде.

Гыджан – добрый, открытый парень, очень дружелюбный. Решив угостить Ягды чаем, он подвинул тунче в центр огня и стал кочергой ворошить угли. Рассказ его был отрывочным, он то об одном говорил, то тут же переходил на другое.

– В Ашхабаде со стороны Ирана есть высокая гора, она похоже на холмы наших Пенди и Гарабила, но намного выше и крепче них. На его вершине почти круглый год лежит снежная шапка. Там не увидишь бурную, как наш Мургаб реку, нет там и больших полноводных каналов, город пьёт чистую родниковую воду. Ашхабад красивый город, в нём много высоких и красивых зданий, гораздо больше, чем в Мары. Когда мы служили в этом полку, то три месяца находились в Мары. В Ашхабаде есть прекрасный памятник дедушке Ленину, прямо в центре города. Вам его обязательно покажут. Будет такое ощущение, будто Ленин взобрался на крышу устеленного прекрасными коврами здания и, вытянув руку, держит речь. Когда в 1927 году открывали памятник, там были и мы, туркменские джигиты. Мы стояли рядами, а мимо, с любовью глядя на нас, шли Атабаев, Айтаков и другие руководители Туркменской республики. А потом вас сводят в одно место, музей называется, где собрано всякое старое обмундирование, оружие. Нас каждые выходные туда водили, если там будешь, много интересного увидишь – и старого, и нового. Например, посуду древних людей, обрывки их одежды, там ещё разложены кости и черепа людей. Посмотришь, и вспомнишь своих предков, и даже подумаешь: а не им ли принадлежат эти кости?..

В этом месте рассказа на лице Гыджана появилась озорная улыбка, похоже, ему в голову пришла какая-то озорная мысль, и ему при случае удастся задеть Ягды сельсовета. Глядя на собеседника, шутливо произнёс:

– Друг мой Ягды, даже если ты увидишь эти истлевшие кости, не вздумай примерять их на своих родственников. А то получится, как у Араба Рейхана из дестана «Гёроглы» который, разглядывая прибывшие с верблюдом кости, пытался, сравнивая свои кости с костями их мешков найти среди них кости своего младшего брата Амана Араба, отправившегося в Чардаглы Чандыбил мстить Гёроглы. Уж если и искать кости наших с тобой предков, их здесь не может быть, скорее всего, они находятся где-то там, за горами… Гыджан показывая махал руками в сторону гор шутками напоминал Ягды откуда были его родители…

Его шутка не понравилась Ягды сельсовету, и он не захотел отстать от Гыджана, который сейчас сидел с ехидной ухмылкой на лице, раскачивая из стороны в сторону своё грузное тело.

Возможно, в эти минуты Ягды на какой-то миг задумался над вопросом, как его предки попали на туркменскую землю и за это горевал, что люди до сих пор помнят.

Ему тоже хотелось сказать и напомнить его недостатки отомстить Гыджану, и он ехидно улыбнувшись ему, сказал:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза

Все жанры