Очаг света. Сцены из античности и эпохи Возрождения (СИ)

               А л к и в и а д
Прекрасна юность, но она мгновенна!
О чем, к несчастью, ведал с детства я,
Как жизнь, что мне дана, и ужас смерти
Маячил предо мною с детских лет,
И я ни в чем - ни в красоте своей,
Ни в знатности не находил отрады, -
И даже в радостях любви острее
Я ощущал пределы бытия
И беспредельность неба надо мною.
Как смертному смерть превозмочь, как звезды?
Лишь ранней смертью подвигом героя,
Лишь славой беспримерной на века,
Иного нет пути к бессмертью, в небо,
Где небожители живут предвечно.
Теперь же все пропало. Как Икар,
Поднявшись высоко, у солнца крылья
Я опалил. Злосчастная судьба!

                   Т и м е я
В твоем паденьи вижу искры славы!

               А л к и в и а д
Когда б я мог объединить Элладу
В единое сообщество народов,
Живущих в мире, вместо войн и распрей!
Но вижу, слишком мы различны с вами
По образу правления и жизни,
Хотя и поклоняемся богам
Одним и тем же, - то же очень разно,
Но крайности ведь сходятся, а где?
На поле брани мужеством мы сходны,
Вы воины, законы защищая,
А мы, изнеженные красотой, -
Свободу человеческого духа
Пред варварами, также и богами.

      Над равниной среди гор провисает закатное солнце.

Сцена 2

Афины. Агора. У Круглой палаты Ферамен и Сократ.

Ф е р а м е н. Сократ, так что прослышал ты об Алкивиаде?

С о к р а т. Много чего. Стоустая Молва, как видно, только им занята и превзошла давно наших комических поэтов в домыслах и остротах.

Ф е р а м е н. О подвигах Алкивиада при дворе спартанского царя Агида?

С о к р а т. Нет, теперь ведь он служит персидскому царю при дворе его сатрапа Тиссаферна, самого заклятого врага греков из всех персов.

Ф е р а м е н. Он очаровал и Тиссаферна, как и тебя, Сократ. Говорят, самый красивый из своих садов с полезными для здоровья источниками и лугами, с великолепными беседками и местами для прогулок, отделанными с чисто царской роскошью, Тиссаферн приказал назвать Алкивиадовым. Можно представить, насколько он там пришелся ко двору с его любовью к восточной роскоши!

С о к р а т. А в Спарте, говорят, он ходил босой, как я, в одной накидке, обедал за общим столом и купался в холодной воде, будто родился там.

Ф е р а м е н. Хамелеон удивительный! Я всегда им восхищался, а теперь особенно.

С о к р а т. Теперь особенно?

Ф е р а м е н. Посуди сам. Тиссаферн всячески помогает Спарте в войне с Афинами, прежде всего деньгами, настоящими, из золота и серебра, а не железными, на которые вне Лакедемона ничего не купишь. Так, Алкивиад воюет с Афинами, ты думаешь? Нет! Он убедил хитреца Тиссаферна, что он способствует усилению Спарты за счет Афин, когда персам выгоднее дать воевать грекам друг с другом - к усилению Великого царя. Теперь Алкивиад больше вредит Спарте, поскольку царь Агид приказал эфорам его убить, и готов всячески помогать своей родине. Но поскольку народ приговорил его к смерти, он вступил в сношения с нами.

С о к р а т. Ты хочешь сказать, Ферамен, те постановления Народного собрания об ограничении числа граждан до пяти тысяч и Совета до четырехсот, принятые по твоему предложению, что нельзя иначе назвать, как переворотом, приведшим к власти олигархов, - это дело рук Алкивиада?

Ф е р а м е н. После поражения афинян в Сицилии, как ты знаешь, Хиос, Лесбос и другие государства в Ионии стали договариваться со Спартой об их отпадении от Афин, и все наши усилия сосредоточились там - ради сохранения или возвращения нашего могущества. Алкивиад и там принес много зла Афинам, но когда он увидел, что нам грозит полный разгром в случае соединения спартанского и финикийского флотов, он задумал новую игру: вступил с нами в сношения, обещая спасти афинский флот, разумеется, с тем, что мы, придя к власти, позволим ему вернуться на родину. Угроза новой катастрофы после Сицилии вынудила  выступить нас - ради спасения Афинского государства.

С о к р а т. А что же сделал Алкивиад?

Ф е р а м е н. Пришел корабль с Самоса?

С о к р а т. Еще утром.

Ф е р а м е н. Критий выехал в Пирей встретить вестника и переговорить с ним.