Очаг вины

– Ну, можно два, – с сомнением сказала Алена, не веря своему счастью.

Мама обнаружила пробел во взаимопонимании.

– Я имею в виду, сколько ты собирала всю эту жалобную книгу?

У Алены сперло дыхание. Кажется, они неправильно поняли друг друга, а она считала, что вопрос уже решен.

– Я... Ну где-то... три месяца.

Мама чуть отстранила ее от себя и, глядя прямо в глаза, сказала:

– Алена, у тебя есть старший брат. Поверь мне, это – большое счастье. Ты сейчас находишься в такой ситуации, когда в его лице можешь приобрести либо лучшего друга на всю жизнь, либо потерять свою кровную связь и отделываться лишь холодным поклоном или кивком головы при встрече.

Мама до сих пор откуда-то доставала словечки типа «поклон». Кто сейчас здоровается поклонами? Может, только в кино или в какой-нибудь старинной литературе.

– Ты уже не такая маленькая девочка, чтобы каждый раз бегать ко мне за подмогой. Судьба распорядилась так, что у тебя нет отца, – мама быстро, но не суетливо перекрестилась и подняла глаза к небу. Она действительно сильно любила отца, даже когда тот бил ее смертным боем, находясь в состоянии непреодолимой агрессии. Только Борис смог остановить эти побоища, когда один раз кинулся на отца с ножом и криком: «Еще раз увижу, что бьешь мать, – зарежу». Странно, но отец как-то вдруг успокоился, съежился и заплакал. Мама, которую только что нещадно избивали, принялась успокаивать пьяного причитающего дебошира. С тех пор отец превратился в простого тихого алкоголика, без синдрома агрессивности. Как будто что-то сломалось в нем, как будто понял, что жить ему больше незачем и по собственному желанию стал тихо и покорно угасать. Выбросы агрессии словно подпитывали его жизненной силой – так думал Боря на похоронах. Еще он думал, что без отца им всем будет только лучше.

Аленка почему-то считала папу очень добрым человеком – мамины старания. Борис изо всех сил сдерживался, чтобы не рассказать сестре, каким на самом деле был их папаша. Вот и сейчас мама пыталась в который раз убедить Аленку в том, каким классным чуваком был ее папан-алкоглик.

– Алена, с братом нужно выстроить отношения так, чтобы вы каждую минуту чувствовали, что у вас есть родное плечо, на которое можно опереться в любой момент. Он может тебе помогать во многом. Не только в учебе, но и в отношениях с друзьями и подругами. В конце концов, он может тебя защищать. Как папа всегда защищал меня.

Алена почувствовала себя расстроенной: труд нескольких месяцев на глазах превратился в труху. На всякий случай она поинтересовалась:

– А с этим что?

– С этим? – мама посмотрела на список. – С этим – ничего. Оставь, я посмотрю еще. Повнимательней. Ну все, иди, дочь, мне надо собираться.

Алена направилась к двери, будучи уверенной, что их подслушивает Борян, которому она сейчас попадет дверью по башке или хотя бы покажет язык.

– Постой, – вдруг окликнула мама.

Алена радостно вернулась к матери под бок.

– Я знаю, что делать! Ты теперь с таким же усердием будешь составлять список добрых дел. Причем желательно, чтобы они были сотворены с твоей помощью. Идет?

Алена недоверчиво посмотрела на мать и с сомнением переспросила:

– Добрых? – Мама кивнула.

– Борькиных? – Мама еще раз кивнула, оставаясь слишком серьезной. Только в глазах мелькали такие искорки, которые говорили о том, что серьезность эта вынужденная и включена усилием воли на некоторое время.

– Ну ладно, попробую, – вздохнула Аленка. Поцеловала мать и снова направилась к двери. На всякий случай она шла потихонечку, чтобы Бо, если вдруг подслушивает за дверью, не засек, когда Аленка со всей силы распахнет дверь и та долбанет ему по лбу. Аленка взялась за ручку, немного напружинилась... Есть! Дверь с силой ударилась обо чтото твердое. Алена не сомневалась, что это Борькина глупая башка. Сто процентов должна быть она! Дверь почему-то открывалась не до конца. Алена осторожно протиснулась в щель.

– Мама! – тихо прошептала она, раскрыв глаза от ужаса. Бо лежал на ковре без сознания, а из его виска тоненькой струйкой стекала кровь. Алена очень надеялась, что это – очередная дурацкая шутка брата, и тихо потеребила его за плечо:

– Бо, вставай, дурак. Мне твои шутки надоели!

Но брат был бледен и, казалось, не притворялся. Вообще было похоже, что он умер.

– Борька! – заорала Алена во весь голос. – Боречка, встань! Я больше никогда так не буду! Только встань, я тебя умоляю!

В щель протиснулась мать. Через десять минут Борю увезли на «скорой» в больницу. Черепно-мозговая травма височной области, нанесенная острым предметом.

Врач сказал маме, что Борис – из везучих, потому что место, в которое попал угол металлической дверной ручки, относится к числу тех, куда бьют, чтобы уж наверняка, без контрольного выстрела. Аленка ходила как побитая собака. Она поклялась, что больше никогда не скажет брату грубого слова и будет молчать в ответ на его шуточки, чего бы ей это ни стоило. Надо отдать должное матери – она ни намеком не дала понять, что Алена виновата. Аленке и так пришлось несладко, она осунулась, побледнела и как-то сжалась.