Очарован наповал

— Но как?

— Ты говоришь о нем довольно много, а когда смотришь на него, у тебя каждая клеточка тела расслабляется, — бесстрастно отвечает Париса, а Чарли чувствует себя раздетым донага, разоблаченным перед целым миром. — К тому же, едва я его увидела, все стало понятным. Дев — твой тип.

— Ты считаешь, что мой тип — шестифутовые тощие парни с неудачными стрижками?

— Объяснить не могу, но, да, я так считаю.

— И ты на меня не злишься?

— Не злюсь? Крепкопопик, ты ведь знаешь, что в реале замуж за тебя я не хочу?

— Знаю, но ты же послала меня сюда, чтобы я обручился с девушкой, поэтому…

— Если честно, твое целование с продюсером — самое лучшее, что когда-либо случалось на этом гетеронормативном говношоу.

Чарли ждет, что Париса окончательно растопчет его и добьет. Ждет, что она велит скрывать свое новое чувство. Разумеется, ничего подобного Париса не делает.

— И это… все? Это все, что ты мне хочешь сказать?

— Не вижу нужды приплетать сюда кризис сексуальной самоидентификации, — заявляет Париса, пренебрежительно маша рукой в сторону экскурсионной группы шумных французских подростков. — Если, конечно, ты не хочешь приплести сюда кризис сексуальной самоидентификации. Ты боишься того, что тебя тянет к парням?

— Вообще-то нет, — отвечает Чарли. — К тому же я не уверен, что меня тянет к парням. То есть к парням во множественном числе.

— Ты к женщинам сексуальное влечение испытываешь?

— Не знаю… Кажется, нет. Никогда прежде не испытывал. — Чарли припадает к мягкому боку Парисы. — Что, по-твоему, это значит?

— Так ты хочешь приплести сюда кризис сексуальной самоидентификации? Ладно. Допускаешь, что ты асексуален? — спрашивает Париса как ни в чем не бывало, без капли нажима или осуждения. Чарли не верится, что за четыре года дружбы они не касались этой темы. Чарли гадает, сколько раз Париса хотела завести разговор и терпеливо ждала, когда он предоставит ей хоть тень возможности.

— Всерьез я никогда не задумывался, но… судя по последним событиям… Нет, вряд ли я асексуален. Отторжение у меня секс точно не вызывает.

— Отторжение испытывает не каждый асексуал. Асексуальность — это целый диапазон. — Париса держит одну руку в двух футах от другой, словно измеряя расстояние для очень маленькой полки из ИКЕА. — На одном полюсе аллосексуалы, или люди, испытывающие сексуальное влечение, на другом — асексуалы, которые не испытывают. Между ними целое множество вариаций.

— Очень познавательно.

— Я лишь о том, что ты можешь западать на парней, но при этом быть демисексуалом. Это значит, сексуальная привлекательность для тебя неотделима от эмоциональной связи. Или же ты демиромантик, или грейсексуал.

— Не знаю, принципиален ли для меня точно подобранный ярлык. — Чарли морщится.

— Ярлык не принципиален, — подтверждает Париса. — Ты не обязан ни подбирать его, ни совершать каминг-аут, ни когда-либо перед кем-либо объясняться. Но при этом… — Париса опускает руки, показывающие диапазон, и одной обвивает Чарли плечо. — При этом порой ярлыки полезны. Порой они снабжают нас терминами, помогающими лучше разобраться в себе. Еще порой они помогают найти социальную группу и выработать чувство принадлежности к ней. То есть без точного ярлыка ОКР ты не смог бы получить нужного лечения, верно?

Чарли смотрит на грязную дорогу, петляющую вверх по склону к замку.

— Именно так оно и есть. По ощущениям всю мою жизнь меня рассовывали по разным коробкам с разными ярлыками. Не уверен, что мне нужно больше коробок для саморассовывания.

Чарли чувствует кивок Парисы.

— Справедливо, и, по мне, так сексуальность подвижна, но хочу, чтобы ты знал: ты вправе испытывать к Деву любые чувства, даже если они не вписываются в чью-то бредовую систему понятий о правильных отношениях. Ты вправе хотеть романтики без секса или секса без романтики. И те и другие чувства абсолютно уместны. Ты имеешь право на отношения в любой желаемой тебе форме.

Чарли затаивает дыхание, словно желая чуть дольше задержать в груди безоговорочную поддержку и непоколебимую любовь Парисы.

— Для меня это очень важно, только… — Чарли резко выдыхает и выдает: — А что, если с Девом я вдруг хочу и того и другого?

— Ой…

— А Дев со мной ни того, ни другого не хочет.

— Звучит крайне маловероятно.

Чарли выкладывает Парисе все — про тренировочные свидания, про тренировочные поцелуи, про сценарий и осознание собственных чувств, сделанное в три утра; про инцидент с бурбонными пятнами, про порции текилы и Леди Гагу.

— А теперь он симулирует грипп, чтобы избегать меня, потому что того же, что я, не чувствует.

— А что чувствуешь ты?

— В смысле?

— Ты сказал, что Дев не чувствует того же, что ты. Так что чувствуешь ты?

Чарли хочется медленно отступить от вопроса, словно это бомба, которая вот-вот взорвется у него в руках.

— Я чувствую очень много, — неожиданно для себя отвечает Чарли. Он бежит к бомбе, целиком открываясь ее разрушительной силе. — Я постоянно о нем думаю, постоянно хочу говорить с ним, касаться его, смотреть на него. Хочу, чтобы он смотрел на меня так, как до него не смотрел никто. Это… ерунда полная.