Очарование

Они остановились у подножия горы, где следы смерти и разложения покрывали склоны, будто трава кочки. Скайла как следует глотнула воды и передала бутылку Орфею. Тот отхлебнул и вернул воду.

Пальцы спутников соприкоснулись, и кожу Скайлы обдало жаром. Однако взглянув в лицо аргонавта, она не увидела отклика.

Завернув колпачок, сирена убрала воду в рюкзак.

— Куда теперь?

Орфей опустил руки на пояс низко сидящих джинсов и вгляделся вдаль. Блестящий пот покрывал его обнаженную грудь и сбегал вниз по крепкому животу. Воплощение стихии земли с глубоко врезанным в него знаком титанов висело у сердца воина, но не камень привлек ее внимание. Горячий воздух несся в лицо аргонавта, трепал его волосы, а взгляд серых решительных глаз заставлял сирену думать лишь об одном: Орфей похож на бога. Сексуального, мускулистого, всемогущего бога. Ему недоставало лишь жестокости.

— Душа героя — вещь ценная, так? — спросил он, не отводя глаз от дальних болот. — Наверняка Аид определил его на самые жестокие пытки. Поближе к сердцу преисподней, где сможет извлечь больше всего энергии из страданий Грифона. Значит, отправимся туда и посмотрим, что найдем.

Сердце Скайлы дрогнуло. Не услышав ответа, Орфей повернулся к ней, в замешательстве наморщив лоб.

— Что?

Бам, бам, бам — стук сердца о ребра отдавался в ее ушах. А в уме возникло сказанное им прошлой ночью: «У меня нет души».

Вторые шансы.

Афина говорила ей, что он получил второй шанс. И ради его возвращения мойра заключила с Аидом сделку. А если демон был частью той сделки? Способом удостовериться, что Орфей не исправится? Вот только… вот только демон угасает. Скайла была уверена, что аргонавт больше не сможет трансформироваться, а его глаза не менялись даже в минуту раздражения. Похоже, каждый раз, когда он делал что-то хорошее, например, защищал Мэйлию, или помогал тем людям в поезде, или спасал Скайлу, его демон слабел.

И у Орфея есть душа. Наверняка. Бездушное существо не способно на то, что делал он. Оно осталось бы бесстрастным. То есть… Если демон внутри него почти исчез, то душа, в отсутствии которой Орфей так уверен, может занять освободившееся место.

Скайла подошла к нему, провела рукой по твердому подбородку, обвела взглядом черты. Его выдубленную ветрами кожу, длинный нос, унаследованный, как теперь знала сирена, от благородных предков, серые глубины глаз и темные брови, насупленные в эту минуту, когда он смотрел так, словно у нее выросла вторая голова.

И его губы. Мужские, твердые. И такие мягкие, когда прижимались к ее рту, раскрывались, чтобы вобрать вкус.

Скайла поднялась на цыпочки.

Орфей втянул воздух.

— Что ты делаешь?

— Целую тебя.

Его глаза округлились.

— Почему?

— Потому, глупый демон, что ты неотразим.

Она задела его губы своими — всего лишь легчайшее прикосновение кожи к коже, жара к жару. Орфей не двинулся, не потянулся к ней. А Скайла улыбалась, проводя руками по его мускулистым плечам, запуская пальцы в волосы на его затылке и вновь склоняя голову для поцелуя. Улыбалась, потому что все обстоятельства: кто они такие, почему и как оказались вместе здесь, посреди преисподней — больше не имели значения. Значение имел лишь он.

Орфей…

Какая ирония, что именно легендарный музыкант Орфей своей лирой укротил сирен во время плавания аргонавтов с Ясоном в поисках Золотого Руна.

И хотя стоящий перед ней Орфей музыкантом не был, он тоже ее укротил. Разбудил. И показал, что за пределами ордена есть жизнь. Кинур вызвал в ней потребность в доме, в семье, в будущем, но именно Орфей разжег холодные угли и вернул их к жизни.

Скайла скользнула языком по краю его губ, побуждая их впустить ее. С силой подтянулась к любимому, пока они не оказались грудь к груди, бедро к бедру, душа к душе. Руки Орфея легли на ее бедра. Его пальцы сжали влажную ткань ее рубашки. И когда Скайла уже поверила, что он собирается ее впустить, аргонавт отстранился от ее губ и нахмурился.

— Я же снял с тебя возбуждающее заклинание, верно?

Она рассмеялась и прижалась еще теснее. Почувствовала между их телами тепло воплощения стихии земли.

— Снял. Но ты еще не понял, что я не нуждаюсь в возбуждающем заклинании, чтобы хотеть тебя?

Его глаза сузились.

— Ты меня соблазняешь.

— Нет, демон. Я тобой наслаждаюсь. Совершенно разные вещи. Когда я соблазняю, поверь, я не испытываю наслаждения.

Долю секунды он молчал и просто смотрел на нее. Потом пробормотал «ската», обхватил ладонями ее лицо, потянулся к ней губами и принялся целовать со страстью, которой Скайле недоставало весь прошедший день.

Она открылась ему, втянула в рот его язык и ощутила дымный, влажный, опасный вкус Орфея.

Это чувство зажгло огонь в ее крови, пробудило самые примитивные инстинкты ее существа.

Орфей провел ладонями по ее плечам, бокам, спустился к бедрам. Затем отступил на шаг, прижался к скальному выступу, протолкнул бедро между ног сирены и притянул ее к себе, пока она не начала тереться об него, забывая дышать и вновь покрываясь потом.