Очарование

Деревья изменились, и вершины гор больше пострадали от ветра, чем ему помнилось. Хотя люди называли поселение у подножия величественного Олимпа Городом богов, они ошибались. Это лишь камни и земля. Метафизическая гора Олимп, где на самом деле жили боги, располагалась совсем не там. Но Орфею не требовались ориентиры, чтобы понять, что он попал, куда надо. Чем ближе аргонавт подбирался, тем горячее становилась сфера на его груди, а воспоминания о прежнем пребывании здесь проносились в уме разноцветным потоком.

Две его жизни сходились в одном. И тогда, и сейчас, целью Орфея было торжество справедливости. Боги — точнее, мистические существа, бывшие всего лишь падшими ангелами — обладали одной слабостью. Именно из-за нее они давным-давно вышли из милости. Их очаровало человечество. И они лезли в то, чего не могли ни понять, ни повторить.

Храм являл собой лишь разбитые камни и сломанные колонны. Победный трепет накрыл Орфея, пока он переходил от одной глыбы к другой. Разрушено.

Точно так же вскоре будет уничтожен Олимп.

Орфей устроился там, где должна была располагаться алтарная часть храма — храма Зевса, на полном серьезе, — и, воззвав к мощи сферы, прочитал заклинание, дабы расчистить место. Когда гора камней отодвинулась на достаточное расстояние, арголеец сполз в освободившееся углубление и вгляделся в расколотый надвое мраморный алтарь и в символическую молнию — символ царя богов — сломанную четко посередине.

Орфей обогнул мраморные плиты и потянулся к тайнику, скрытому в правой части постамента. Много лет назад он оставил здесь маленькую деревянную шкатулку.

Сфера потеплела еще больше. Шкатулка так и лежала среди сломанного мрамора. Скривившись, Орфей на ощупь сдвинул бронзовую защелку. Его пальцы сомкнулись на крошечном каплевидном флаконе.

Кожа аргонавта раскалилась докрасна. Он высвободил руку и уставился на кружащееся газовое облачко внутри флакона, отмеченного символом титанов. Субстанция, существующая и в небесах, и на земле, и даже в преисподней. Именно она сделала жизнь возможной. Власть и сила зародились в ладони Орфея, промчались по руке и наполнили грудь. Он почувствовал сильное притяжение сферы под рубашкой, словно амулет желал воссоединиться со своей частью.

Арголеец вскочил и потянулся к цепочке на шее. И остановился, услышав движение за спиной. Он медленно повернулся и уставился в глаза такие же старые, как солнце.

— Не ошибись, герой.

Лахесис. Маленькая морщинистая мойра уже предостерегала его от использования воплощения стихии воздуха. Говорила, что кража навлечет на него невиданный гнев. Оглядываясь назад, Орфей понимал, что так и произошло. Но тогда у него не было сферы и воплощения стихии земли. А сейчас есть. Сейчас у него есть все, чего он хочет.

— Слишком поздно устраивать сцены, старуха. На эту — последнюю — жизнь я уже исчерпал свою долю. И я не герой.

Он выбрался из ямы и, держа в ладони воплощение стихии воздуха, двинулся по холму прочь от развалин. Лахесис возникла на тропе и остановила его.

— Орфей, ты достоин намного большего. Ты не жалкий вор и мститель, и уж точно не никчемный одиночка. Не попадай в ловушку богов, а не то превратишься в такого же, как они.

Он стиснул зубы.

— Приглядись, мойра. Я не лучше их. И тот факт, что я родился отчасти демоном, доказывает это со всей ясностью.

Он протиснулся мимо нее, но ощутил лишь ветер вместо твердой плоти. Хватит с него людей, указывающих, что ему делать. Его отец Персей пытался. Зевс приказывал. Когда-то и эта мойра пробовала задобрить. А в этой жизни? Изадора, аргонавты, даже Скайла… Все они старались превратить его в кого-то другого.

Вслед за мыслью о Скайле пришли воспоминания об их первой встрече.

Тогда он был человеком и желал большего. И знал, что она послана Зевсом, дабы выманить у него воплощение стихии воздуха. Тогда он воспользовался ее же оружием и соблазнил сирену, чтобы подразнить бога.

— Ты не демон, герой, — произнесла мойра за спиной. — Больше нет. Ты вернул свою душу, как я и думала.

Значит, он не ошибся. Его демон действительно ушел. И грудь наполняла… душа. Та, в которую он не верил. Но это не имело значения. И не изменило его. Он остался тем же, что и две тысячи лет назад. И заботился лишь о том, что ему причиталось.

— Месть не принесет тебе пользы, — добавила мойра. — И если ты не справишься в этот раз, пострадают очень многие.

— Ошибаешься, мойра. Возмездие — единственное, что придаст смысл тем мукам, которые я испытал.

Тому, что сделал он, что сделала Скайла, тому, что произошло за долгие одинокие годы с тех пор.

— Ты…

— В мести есть нечто хорошее, — добавил он. — Она означает, что я больше не в преисподней.

— В жизни существуют разные виды ада, Орфей. Есть тот, в который тебя загонит Аид. А есть другой — прижизненные муки, которые ты создаешь сам. От них невозможно освободиться. Спроси об этом Скайлу. Спроси, сколько любовников она поменяла после твоей смерти или почему так долго оставалась с сиренами. Не ты один стал жертвой и страдал. Ты лишь получил второй шанс.