Очарование невинности

– Наша последняя встреча доказала мне, что ты чрезвычайно сексуальное создание, подверженное порывам, – прошептал Бастьен ей на ухо. – Не думай, что мы с тобой одинаковы.

– Отлично! – воскликнула Ана. – Даже за миллиард долларов я не согласилась бы стать кем-то вроде тебя.

Она подошла к машине и села в салон. Он последовал за ней.

Вот уже второй раз за день она оказалась в роскошном автомобиле вместе с Бастьеном Хейдекером. Только в этот раз он сел рядом с ней. Его бедро почти касалось ее ноги, и тепло его тела окружило ее.

Бастьен потянулся за ремнем безопасности, и Ана обратила внимание на его широкую грудь под хлопковой рубашкой. Она быстро подняла глаза и увидела его насмешливый взгляд. Краска опять предательски залила ее лицо.

– Обрати внимание, что ты притворяешься, будто вне себя от злости, и тут же пожираешь меня взглядом, – ухмыльнулся Бастьен.

– Да ты помешан на себе! Я действительно зла. Меня еще никто так не бесил. И в этом нет ничего привлекательного!

Он положил руку ей на плечо.

– Тогда это не должно сильно расстроить тебя.

– Что?..

Его губы коснулись ее губ, прежде чем она успела договорить.

Мир Аны перевернулся.

Связные мысли, как и порывы гнева, исчезли.

Поцелуй Бастьена заставил девушку задрожать. Горячий, стремительный поцелуй словно молния пронзил ее, и ей оставалось лишь предаться наслаждению, наполнявшему тело.

Еще никто так ее не целовал, и она никогда не испытывала потребности в мужчине столь остро. Ана расстегнула на Бастьене рубашку и обвила руками его шею. Ее пальцы погрузились в его густые волосы. Она не предполагала, что это может доставить столько удовольствия. Впрочем, все, что касалось Бастьена, было для нее сверхчувственным и действовало опьяняюще.

Бастьен воспринял ее реакцию как призыв к действию.

Весь мир считал Ану Дюваль ходячей сексуальностью. На самом деле она была невероятно далека от неразборчивых связей. «Ты чрезвычайно сексуальное создание», – сказал Бастьен. Какой вздор!

Так почему же она лежит на заднем сиденье автомобиля, на груди у взъерошенного альфа-самца, и сердце ее колотится от его горячих поцелуев?

Ану прошиб озноб. Она оттолкнула Бастьена, но даже в таком состоянии не смогла сдержать стон, когда он коснулся ее груди. Отсутствие бюстгальтера только усилило эффект. Реакция тела вызвала у нее чувство стыда.

– Остановись! – неистово выкрикнула она.

Руки, по-хозяйски сжимавшие ее талию, замерли. Бастьен поднял голову. Огонь вожделения, горевший в его глазах, заставил девушку вздрогнуть. Он перевел взгляд на ее губы, распухшие от его поцелуев.

Затем медленно сел.

Ана поправила одежду. Прошло несколько минут, но он не произнес ни слова, только продолжал пристально смотреть на нее.

Пытаясь скрыть растерянность, она заколола волосы и посмотрела на него. Ана старалась не думать о том, как его пальцы, теперь сжатые в кулак, разожгли огонь в ее теле, о том, как быстро они пробудили в ней желание.

Набравшись решимости, она откашлялась:

– Если с помощью этого… спектакля ты пытался что-то доказать, то, уверяю тебя, ничего не вышло. Я буду признательна, если впредь ты не будешь набрасываться на меня без предупреждения.

Бастьен расхохотался:

– Ты думаешь, что твоя просьба способна ослабить наше сумасшедшее влечение друг к другу?

– Я хочу, чтобы ты меня вообще не трогал, – отрезала Ана, закутываясь в пальто. Ей было холодно, несмотря на то, что в салоне было тепло.

Она снова позволила Бастьену пошатнуть ее крепость под названием «самоконтроль», которую с таким трудом создавала. Эмоции одержали победу.

Ане часто доводилось видеть, как ее мать предается опустошающей страсти, а в итоге остается брошенной. И срывает злобу на дочери. Нет, она не желает поддаваться ощущениям, которые в ней вызывает Бастьен, какими бы волнующими они ни были.

Она сама управляет своей жизнью и своими эмоциями.

– Обещай, что это больше не повторится, – произнесла Ана как можно спокойнее.

Бастьен видел, что ей с трудом удается держать себя в руках, и испытывал странное чувство сходства между ними, ибо сам старался совладать с влечением к Ане. Слишком стремительно все выходило из-под контроля.

Он знал, как дорого приходится платить за возможность дать волю эмоциям. Каждый день он наблюдал, как мать выставляет напоказ свои чувства, опустошая себя. В конце концов от нее осталась одна оболочка, и она перестала нуждаться в сыне, тем более – в его любви.

Той страшной зимой он поставил перед собой цель: любой ценой оградиться от эмоций. И ему, как правило, это удавалось… пока не появилась Ана.

Бастьен посмотрел на ее влажные губы, которые на вкус оказались гораздо слаще, чем в его воспоминаниях о том дне, когда он практически раздел ее на яхте.

Он вспомнил гладкую ложбинку между ее грудями, сейчас прикрытую джемпером и пальто. Его губы не забыли прикосновений к Ане, и это разжигало Бастьена.

Он глубоко вздохнул, отпустил ее и начал лихорадочно придумывать тему, которая сможет хоть немного умерить его желание.

– Как поживает твоя мать?