Очарование невинности

Удовлетворенная, Ана привела себя в порядок и вернулась к Татьяне с гордо поднятой головой.

Бастьен ответил на очередной несущественный вопрос. Его разочарование усиливалось – председатель совета, Клод Делон, уклонялся от обсуждения рекламной кампании «Бриллиантов Хейдекера». Бастьен старался не смотреть налево, на кресло, которое пять минут назад заняла Ана. Его коллеги были менее сдержанны.

И все же не Делон был причиной его смятения. Нет, кровь Бастьена кипела от того, что произошло в лифте. Он опять потерял самообладание. Он позволил Ане пререкаться с ним, а потом прибег к самому безжалостному и единственно разумному способу заткнуть ей рот.

Хотя его действия были полным безрассудством, Бастьен восхищался их результатом. Нежные, но твердые губы Аны боролись за превосходство, ее язык вызывающе, и в то же время невинно, соревновался с его языком, прежде чем прекратить сопротивление.

Ее тихий стон эхом отдавался в его жилах…

Бастьен хлопнул ладонью по столу, и все переключили свое внимание с Аны на него.

– Голосование по поводу приобретения медного рудника состоялось два дня назад, зачем же снова к этому возвращаться? Мы обсудили все пункты повестки дня, кроме одного. Возможно, кое-кто из вас предвкушает партию в гольф после совещания, но я намерен работать.

– Мне кажется, ты немного напряжен, Бастьен. Возможно, на тебе сказались события последних дней, – заметил Делон.

– Состояние моего здоровья в повестку дня не включено.

– Мы занимались этим пунктом, пока ждали тебя, – сказал самый старший член совета. – Прочитав утренние газеты, мы не видим смысла обсуждать эту тему.

Бастьен почувствовал, что Ана вздрогнула, но по-прежнему не смотрел на нее. Она и так обратила на себя слишком много внимания, когда уверенной и соблазнительной походкой вошла в зал с высоко поднятой головой. Наблюдая живой интерес на лицах членов совета, он почувствовал, как нечто темное, опасное и мучительное закручивается в узел в его душе.

Ана вполне достойно выглядела в строгом костюме, однако он не скрывал ее сверхъестественную сексуальность.

Бастьен с трудом сдержался. Он уже допустил сегодня одну ошибку, и ему этого хватит…

– Что это значит?

В конечном счете статья и фотография, хотя мы против подобных ходов, сработали в нашу пользу. Полагаю, ты еще не знаешь об утреннем скачке наших акций?

Настроение Бастьена испортилось окончательно.

– Конечно, знаю, но мне кажется нелепой связь роста акций с фотографией в газетах.

– Ты недооцениваешь могущество средств массовой информации, – ответил Клод, посматривая на Ану. – Возможно, ты также недооцениваешь силу любовной связи.

Ана издала странный короткий звук, нечто среднее между фырканьем и кашлем. Бастьен наконец взглянул на нее, отчего полуулыбка слетела с ее губ. Ана подняла бровь и с вызовом посмотрела на него. Он стиснул зубы, заглушая воспоминания о соблазнительном тепле ее тела, о нежном соприкосновении с ее языком, уносящим его за пределы реальности.

Что с ним не так?

Бастьен знал, что теряет самоконтроль в ее присутствии, но все же попытался устоять.

Он отвернулся.

– Ты, должно быть, ослеп, Клод. Между нами нет никакой…

– Бастьен, полагаю, председатель хочет сказать, что дареному коню в зубы не смотрят, – послышался голос Аны.

Члены совета директоров оживились и заулыбались.

– Если фотография помогает «Бриллиантам Хейдекера» процветать, несмотря на вчерашний удар, это, несомненно, хорошая фотография, не так ли? – продолжила она.

Абсолютно верно, – согласился Делон. – Сегодня утром женщины всего мира, прочитавшие газеты, захотели оказаться на месте мадемуазель Дюваль. Это напрямую касается роста прибыли. На мой взгляд, ваше маленькое приключение в зале суда было гениальной находкой. Может, нам стоит сделать Ану почетным членом совета директоров?

Бастьен перевел взгляд на Ану, лицо которой украшала широкая улыбка. Взгляды всех мужчин в зале были устремлены на нее.

– Возможно, ты забыла, что на тебе висит обвинение?

Ана перестала улыбаться. В ее глазах сверкнула решимость.

– Я уверена, что в конечном счете меня оправдают.

– Не давайте обещания, которые не сможете выполнить, мисс Дюваль.

– Я выясню правду и принесу успех рекламной кампании. Если я вас подведу, можете делать со мной что хотите.

Бастьен посмотрел на ее надутые губки, и тепло разлилось по его телу. Ему захотелось, чтобы Ана не сдержала слово, потому что только в этом случае он сможет подчинить ее своей воле и воспользоваться тем, что она предлагала ему в лифте.

Но затем он представил Ану за решеткой, оторванной от всего мира. Что-то сжалось в груди, и из глубин сознания всплыло давнишнее воспоминание.

Восьмилетняя Ана бежит вниз по лестнице и хочет ему что-то показать. Она все время так поступала: хватала какие-то вещи и несла их ему, а он мечтал, чтобы его оставили в покое.

В покое, чтобы пережить предательство отца и слезы матери, чтобы погоревать о потере семьи…

Бастьен встал:

– Собрание окончено.

Вскоре зал опустел.

Он глубоко вздохнул и повернулся к Ане:

– Кем ты себя возомнила?

– Что?

– Ты должна была молчать, пока тебе не дали слово.