Очарование нежности

«Бедный папа», — с грустью подумала Лэйси, ладонью убирая волосы с его пылающего жаром лба. Его лекарства не шли так хорошо, как он надеялся: Они с трудом наскребали себе на пропитание. Отец был слишком совестлив, чтобы говорить своим покупателям, как это делали другие торговцы, что его лекарства исцеляют от всего: от облысения, от ревматизма и даже от смерти, если это потребуется.

Дела их пошли понемногу в гору, когда Лэйси стукнуло пятнадцать. Она заметила, что их конкуренты — обладатели других подобных фургончиков — действуют похитрее. В то время как продавец-мужчина расхваливает свой товар, около него стоят женщины, одетые и размалеванные весьма фривольно. К ним всегда выстраиваются очереди мужчин, готовых приобрести даже необработанный виски и серную патоку.

Лэйси не могла понять, для чего это очень многие из этих мужчин периодически ненадолго исчезают вместе с женщинами в фургоне. Вроде бы никаких бутылочек с лекарствами они не выносили, выходя оттуда.

Через несколько дней, обдумав все за и против, она все же решилась посоветоваться с отцом. Что он скажет, если она оденется более вызывающе, немного подрумянит щеки и накрасит губы? И, прежде чем Майлз успел раскрыть рот, Лэйси тут же добавила, что это, мол, убедит мужчин покупать их витамины.

Майлз впал в неистовство.

— Нет! — вопил он. — Эти женщины аморальны! Тебе известно, для чего они приглашают этих мужчин в свои фургоны?

Девушка покачала головой:

— Нет, ничего неизвестно. Я тоже думала об этом. А почему эти женщины приглашают своих покупателей к себе в фургоны?

— Ну… — неопределенно хмыкнул Майлз, — они приглашают их явно не для милой беседы за чашкой чая.

Когда дочь устремила на отца невинно-вопросительный взгляд, ожидая ответа, он, круто повернувшись, зашагал прочь по своим делам, сердито бурча что-то себе под нос.

Тему крикливо одетых женщин Лэйси больше не затрагивала, но все же лезла к отцу с уговорами купить ей новое платье и краски для макияжа.

В конце концов, эти просьбы настолько осточертели ему, что Майлз, хоть и с неохотой, но сдался. Он тоже был обеспокоен тем, что они стали продавать день ото дня все меньше своих трав и настоек. В большинстве городов, через которые они в последнее время проезжали, был свой врач. Он и прописывал лекарства. Кроме того, Майлзу следовало подумать и о своем собственном здоровье. В последнее время он чувствовал себя не ахти как хорошо.

Бросив на дочь еще один полный сомнения взгляд, Майлз извлек из сундучка небольшую шкатулку, в которой они держали свои скромные сбережения.

— Все будет хорошо, папа, — заверила его она, быстро сунув в свой кожаный мешочек на запястье деньги, и миром выскочила из фургона.

Сейчас Лэйси уже не могла припомнить название города, где она купила тогда платье. Столько уже было этих городов и деревень! Девушка нашла магазин женской одежды и, набравшись смелости, вспотевшей от волнения ладошкой бодро толкнула входную дверь.

Очень приятная женщина в шикарном синем платье из тонкой шерсти с белым стоячим воротником приветливо улыбнулась ей из-за полированного прилавка.

— Чем могу служить, мисс? — спросила она, окинув молниеносным взглядом ее латаное перелатаное, поношенное платьице, и доживающие последние дни туфли. — У меня есть кое-что из набивного ситца, что очень подойдет к вашим каштановым волосам.

Когда, некоторое время спустя, Лэйси вышла из магазина, в руках у нее была коробка с парой дешевеньких, но милых черных туфелек и красное платье, которое она выбрала сама.

Платье это имело довольно дерзкое декольте, являвшее миру ее розово-кремовую плоть, и едва доходило до колен. «Папа с ума сойдет, когда увидит, — отметила она про себя. — Но сейчас необходимо хоть что-то предпринять. Если мы и дальше так будем продавать, то к зиме умрем от голода определенно».

Лэйси шла по этой улице в направлении окраины. Она искала то, что, по ее мнению, обязан иметь любой город, независимо от того, маленький он или большой, а именно — бордель.

Девушка уже почти готова была допустить мысль, что в этом городе нет публичного дома, как вдруг увидела двухэтажное здание, стоявшее чуть особняком и обсаженное тополями. Красная дверь окончательно убедила ее в том, что она, наконец, нашла то, что искала.

Вокруг не было ни души, и изнутри тоже не доносилось ни звука.

«Может быть, я ошибаюсь? — подумала Лэйси. — Оттуда ведь должны раздаваться громкие мужские голоса».

Она так и продолжала бы стоять перед этим зданием с прижатой к груди коробкой с покупками, если бы не внутренний голос, который подстегнул ее: «Ты никогда ничего не узнаешь, если будешь просто стоять, как испуганная степная собачка».

Поджав губы, Лэйси смело ступила на узкое крыльцо и постучала в красную дверь.

Ей пришлось постучать еще два раза, прежде чем из-за двери донесся грубый, хриплый женский голос:

— Кого там принесло? Пора бы усвоить, что девочки днем не принимают. Нужно же им когда-нибудь спать!

Когда девушка предприняла попытку ответить своей невидимой собеседнице, у нее от волнения перехватило дыхание, и она пролепетала что-то невнятное.