Очарованная

Я чувствовала его угрозу костями. Мой кивок был прерван плотью во рту, но он принял это за обещание.

Его руки исчезли с моей кожи, его член вырвался изо рта так быстро, что меня чуть не вырвало на пол к его ногам.

Я уперлась в холодный пол, пока кашляла, а затем посмотрела на Александра с ненавистью и страхом в глазах, похожих на мигающие неоновые вывески.

— Почему я? — спросила я, вытирая влажный рот тыльной стороной ладони. Мое горло горело от его использования. — Зачем мне это?

Я спасла этому человеку жизнь, а он отплатил мне сексуальным рабством?

Это не имело смысла.

— Почему ты? — спросил он с бессердечным шипением. — Ты не сделала ничего, чтобы заслужить ответ на вопрос.

Моя кожа вспыхивала то горячим, то холодным от стыда и страха, мощная смесь, которая дезориентировала меня больше, чем любой наркотик. Ситуация была слишком сюрреалистичной, чтобы я могла ее понять. Месяц назад я была девочкой-подростком, живущей бедной, но приятной жизнью со своей семьей в Неаполе.

Теперь я была рабыней, стоящей на коленях у ног своего Хозяина в стране, которую я не знала, не имея ничего в моем имени, кроме того, что он считал нужным мне выделить.

Не говоря больше ни слова, Александр заправил брюки и, развернувшись на каблуках, направился к двери. Только когда он достиг ее, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, мой подбородок все еще был влажным и дрожащим, мои колени плотно сжаты, но их внутренности блестели от моего предательского возбуждения, того же возбуждения, что покрыло носок его левого ботинка.

— Вот что я тебе скажу, Козима Ломбарди, Мышонок, моя рабыня, — сказал он печально. — Твое принятие этой роли так же важно для твоей жизни, как и для моей. Даже хищник становится жертвой чего-то, даже я.

Мне снова приснился сон, в котором Персефона была похищена безжалостно красивым Аидом, который затащил ее в сырой подземный мир и заставил занять трон рядом с ним. Только на этот раз Богиня Весны и Королева Мертвых не сопротивлялась. Она восхищалась красотой темного мира и находила удивительное очарование в силе, дарованной ей как его правительнице. Единственное, в чем она не могла найти удовольствия, так это в холодном, загадочном мужчине рядом с ней.

— Кто ты — спросила она темного бога. — Кем ты хочешь, чтобы я была для тебя?

Когда я проснулась от звука звенящих цепей, эти вопросы жгли в моей душе.

Кем Александр Дэвенпорт хотел, чтобы я была для него?

Это должно было быть нечто большее, чем сексуальные отклонения. Он был графом, черт возьми. Красивый, титулованный и богатый, я сомневаюсь, что ему нужно было привозить бедную девушку из Италии, чтобы получить свое справедливое удовольствие. Если только его извращенность не унизила атавистических неаполитанских девочек-подростков.

— Доброе утро, дорогая, — поприветствовал женский голос, немного смягченный британским акцентом, очень отличающимся от живого голоса Александра.

Я развернулась, неловко перекатываясь по свернутой цепи, и столкнулась с первым новым лицом, которое я увидела в своей новой жизни в этом доме.

Она была округлой женщиной, с пухлыми щеками, крепкой грудью и округлыми бедрами, похожими на полумесяцы. Ее спирали бледных светлых волос обрамляли лицо, говорящее о мягком, естественном старении, а ее выцветшие голубые глаза были совершенно добрыми, когда они сморщились в улыбке при виде меня.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, но тут же решила, что другой вопрос более насущный. — Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда.

— О, не суетись, дорогая девочка. Я должна помыть тебя и позаботиться о тебе днем, чтобы подготовиться к сегодняшнему ужину. Лорд Торнтон хотел бы, чтобы ты присоединилась к нему в столовой, — сказала она мне, как будто я была обычным гостем, за которым ухаживали в былые времена.

Я поднялась на ноги, цепи громко протестовали против моего движения. — Я бы предпочла есть отдельно.

Ее губы сжались, но все остальное лицо оставалось упрямо веселым. — Что ж, к лорду Торнтону нужно привыкнуть, но тебе будет полезно выбраться из этого сквозняка. Я бы предпочла отвести тебя комнату, но, по-видимому, ты недостаточно хорошо себя вела, чтобы получить это благо. Она цокнула мне языком, а затем указала направо от меня, где стояла огромная медная отдельно стоящая ванна, верхняя часть которой скручивалась лентами горячего пара. — Поэтому я приказала поднять ванну. Давай искупаем тебя, пока она не потеряла тепло.

Я хотела протестовать против ванны, потому что хотела восстать против всего в моем новом существовании, но я не была настолько глупа, чтобы отрезать себе нос назло своему лицу.

— Кожа да кости, бедняжка, — снова закудахтала женщина.

Я посмотрела на себя, заметив непристойную выпуклость моей большой груди на фоне вогнутого живота и следы костей, торчащие из-под моей кожи.

— Во-первых, мне нечего было терять, — мягко призналась я, более огорченная видом своей худобы, чем чужим видом члена Александра или длинной цепи, соединявшей меня с полом неизвестного дома.