Очарованная (ЛП)

Его широкое лицо расплылось в неожиданной улыбке, а бледная кожа сложилась в приятную складку. —Пожалуйста, мы будем ближе, чем все здесь. Зови меня Ноэль.

По внезапной вибрации воздуха за моей спиной я поняла, что слуги были удивлены таким разрешением, и я не знала, что с этим делать.

— Да, конечно, спасибо, Ноэль.

— Я пришел, чтобы провести вам надлежащую экскурсию по дому, — сказал он мне, опуская мой подбородок и протягивая руку, как истинный джентльмен. — Если ты окажешь мне честь.

Я судорожно сглотнула, борясь с инстинктом оглянуться через плечо на Дугласа в поисках какого-нибудь намека на то, что, черт возьми, происходит. Вместо этого я положила свою руку на руку Ноэля.

—Я знаю, что ты гуляла по дому сегодня утром, — продолжил он, сжимая мою руку на своей руке так, что это казалось таким же окончательным, как кандалы, которые я носил в бальном зале. Я вздрогнула, когда поняла, что это мог быть он за камерой, отслеживающей каждое мое движение в течение дня. — Но я подумал, что покажу тебе подземелье.

К моему крайнему шоку и беспокойному удовольствию, мой день с Ноэлем был невероятно увлекательным, и хотя он включал в себя краткий набег в подземелье, он был только для того, чтобы заглянуть в древние камеры и оборудование для пыток, установленное как произведение искусства на каменных стенах. Он провел меня по залу с фотографиями, занимавшему весь дом на втором этаже, и рассказал мне интересные анекдоты о семье Дэвенпорт и Перл-Холле. Дом был впервые построен в 1600-х годах, но впоследствии его достраивали и ремонтировали на протяжении веков, так что теперь интерьер больше напоминал французский замок, чем типичный британский дом. Он был элегантен даже в своей огромности, каждая из более чем 250 комнат представляла собой чудо сочетания цветов и деталей. Я узнала, что первая вилка была использована в столовой в 1632 году и что чрезвычайно набожная Бесс Дэвенпорт Герцогиня Грейторн в 18 веке пристроила небольшую изысканную часовню к левому крылу дома. Каждая комната была относительно перенасыщена мебелью, приобретённой на протяжении столетий, украшена расписанными вручную обоями, позолоченной лепниной и тщательно продуманными гипсовыми потолками. Меня пугало, когда я перешагивала через изношенные каменные ступени, выгнутые из-за множества шагов, и знала, что живу в доме, который видел поколения королевских особ и важные исторические события. Я никогда не изучала историю, но к концу тура мне не терпелось узнать больше о Перл-Холле и британской культуре.

Мы избегали разговоров об Александре, и хотя меня успокаивало то, что он притворялся, будто его не существует, совсем вычеркнуть его из моих мыслей было невозможно.

Он был привидением в моем периферийном зрении. Прохладное дыхание призрака за моей спиной. Он преследовал меня  с того момента, как я спасла его в переулке в Милане, и я не могла себе представить, даже спустя годы после пяти лет рабства, когда я не буду чувствовать его в своих мыслях, я скорее всего скрою его, как рак, в моих клетках.

— Боюсь, на этом наша экскурсия окончена, — сказал Ноэль, когда мы спускались по величественной мраморной лестнице в бледно-голубой большой зал.

— Мы могли бы выйти наружу?— легкомысленно сказала я, как будто мое сердце не колотилось в моем горле при этой мысли.

Улыбка Ноэля померкла.

—Думаю, нет, уже поздно, и сырость не ладит с моими старыми костями.

— Ты едва ли стар, — поддразнила я.

Что-то затемнило его бледно-серые глаза, а затем исчезло слишком быстро, чтобы можно было что-то изучить. Он остановился у подножия лестницы и взял обе мои руки в свои, чтобы нежно сжать их.

— Ты слишком добра ко мне, моя дорогая. Я знаю, что тебе, вероятно, наскучила моя компания, но не могла бы ты присоединиться ко мне у костра, чтобы поиграть в шахматы?

Я хотела сказать «да», потому что меня тошнило от одиночества. Я привыкла к деревянному дому, полному страстных итальянцев, а не к замкам, наполненным мертвым воздухом.

Но я не умела играть в шахматы.

Я даже никогда не видела шахматы.

И я не хотела говорить Ноэлю, гребаному британскому лорду, который, вероятно, учился в лучших школах страны, что я даже не закончила среднюю школу, потому что пропустила слишком много занятий из-за модельных выступлений.

Он почувствовал мое колебание и слегка согнул колени, чтобы снизить свой большой рост, чтобы посмотреть мне в глаза. — Еще раз, как тебя зовут, дорогая?

— Козима, — пробормотала я, глядя куда угодно, только не в эти глаза, настолько похожие на глаза его сына, но я никогда не видела, чтобы Александр был теплым и добрым.

Его рот скривился. — Это трудно произносимое имя для старого британца. У тебя есть другие имена?

—Рут, — сказала я ему, съежившись, потому что у каждого из моих братьев и сестер было английское имя от нашего отца-ирландца, но мое было самым уродливым. «Козима Рут».

— Рути, — сказал Ноэль с улыбкой. —Новое имя для новой британки.

Я нахмурилась, прежде чем смогла сдержаться. Я не была британцем и не хотела, чтобы меня называли «Рути». Это было уродливое имя для некрасивой, кроткой девушки.