Очарованная призраками

 Когда он тянет меч в первый раз, Экскалибур не поддается, но во второй… во второй раз он чуть сдвигается. Совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы толпа подступила ближе и охнула.

 Но этого мало. Мне нужно зачерпнуть больше. Я мысленно извиняюсь перед Ланселотом и Гвен, а потом тяну из них еще энергию, чтобы усилить заклинание. У меня подгибаются колени, хватка Ланселота становится крепче, словно он пытается удержаться на ногах, опираясь на меня.

 А Гвен… Гвен теряет сознание и падает на землю.

 Но когда толпа поворачивается к ней, Артур тянет третий раз, и Экскалибур поддается и выскальзывает из камня, словно нож из масла. Артур поднимает его над головой, и толпа взрывается криками.

 Моя сила возвращается волнами, по коже бегут мурашки.

 Мы это сделали.

 Меня накрывает эйфорией, и голова кружится, даже когда мы с Ланселотом поднимаем Гвен. Она приходит в себя, моргает, а потом замечает в руках Артура Экскалибур. И улыбается.

– Сработало, – шепчет она так, словно сама не может в это поверить, и я сжимаю ее плечо.

– Сработало, – отвечаю я. – Мы привели в Камелот короля.

44

 Корона ему велика. Она нависает над бровями Артура, и оттого он выглядит куда моложе своих двадцати трех лет – как ребенок, который решил померить одежду отца. И это не только из-за короны. Он неуклюже замер на возвышении в тронном зале и явно нервничает. Мы много раз репетировали его речь, но он так и не смог понять, куда девать руки, пускай я постоянно просила его держать их по швам, чтобы не выдавать своего волнения. Его рыжевато-коричневые волосы взъерошены, хотя пять минут назад, когда он только собирался взойти на возвышение, я собственноручно их поправляла. Не стоило и пытаться – волосы Артура никогда не лежат спокойно, – но я хотела сделать его немного похожим на короля.

 В душный зал набились сотни придворных – все хотят посмотреть на коронацию. Сотни глаз судят Артура от макушки до пят – сотни глаз со всего Альбиона, не только из Камелота. И каждая пара замечает каждую складку на его костюме, каждую каплю пота на его лбу. Он, должно быть, чувствует направленные на него осуждающие мысли, дурные пожелания, но это не способно его сломить. У меня бы так не получилось.

 Его взгляд гуляет по залу и ненадолго останавливается на мне. Я киваю и улыбаюсь ему, стараясь поддержать, но это не особо помогает. Артур все еще выглядит так, словно его сейчас стошнит.

– Если он потеряет сознание, мне что, придется его оттуда стаскивать? – спрашивает Ланселот, который стоит слева от меня.

 Я хочу ответить, чтобы он так не шутил. Конечно, Артур не потеряет сознание. Но стоит мне об этом подумать, как Артур чуть качается. Может, мне показалось и это луч света неудачно отразился от витража, но Артур, кажется, еще и позеленел.

– Да. – Я не отрываю от Артура взгляда. – Но тебе необязательно его нести, Ланс. Пусть просто обопрется на тебя, сделает вид, что вполне себе держится на ногах. Ему нельзя показывать слабость, иначе слабым его и запомнят. Артур Пендрагон, король, который свалился в обморок, как только на его голову водрузили корону.

 Подмышки Артура темнеют от пота, красный бархат становится багровым, но стоящая рядом Гвен выглядит достаточно уверенной, чтобы Артур казался настоящим королем.

– Повторяй за мной, – говорит Мерлин. – Я, Артур Пендрагон, первый своего имени, клянусь защищать Камелот и Альбион от всех угроз с той стороны границ и с этой. Клянусь править честно и справедливо. Клянусь защищать свой народ до последнего дыхания.

 Артур повторяет, и его голос разносится по залу, чистый и громкий. Артур словно сам вьет заклинание, очаровывая придворных: они забывают о своих кознях, о том, что не считают его королем. Никто больше, посмотрев на него, не увидит неуклюжего деревенщину. Никто не посмеет назвать его неловким. Артур доказал, что он – сын своего отца, тот, кто может объединить королевства, истинный король, достойный править всеми. И когда он начинает говорить, все придворные смотрят только на него, павшие под натиском его харизмы.

 У меня есть видения. У Гвен и у Морганы – их магия. У Ланселота – ловкость, и скорость, и сила. Но Артур… Артур – единственный человек среди нас. Его харизма природная, да, но он взращивал ее. Тренировал. Не могу и представить, что когда-нибудь увижу, как кто-то держит внимание такой толпы. И это тоже своего рода магия.

– Вот бы Моргана могла это увидеть, – шепчет Ланселот, и слова эти будто бьют меня под дых.

 Я не могу забыть ее вопроса. Где же мой предел?

– Да, – отвечаю я Ланселоту, и это правда.

 Я никогда не забуду наш последний разговор, но Моргана должна была быть здесь. Она должна была это увидеть. Должна была стать свидетелем того, ради чего стольким пожертвовала. Может, тогда она стала бы чуть счастливее. Хотя… сомневаюсь. Может, однажды она посмотрит на Артура с улыбкой… но день этот настанет еще очень нескоро.

45