Очарованная вдова

— Даже если так и окажется, то не думаю, что вы лично или кто-то другой из вас будет сильно переживать. — Рассудительность и проницательность полковника не знали границ. — Однако в данном случае есть девяносто девять и девять десятых процента уверенности в том, что обстоятельства дела будет оглашены.

— Одну десятую процента вы отводите на приятную неожиданность, когда все резко переменится по указке сверху? — не уставал гость донимать полковника вопросами.

— Нет. В данном случае одну десятую процента я оставляю на инопланетное вторжение. Ибо только оно может помешать оглашению обстоятельств дела Кущенкова, — абсолютно серьезным тоном заключил полковник и отправился к автобусу.

Среди изумленной публики прокатилась волна едва сдерживаемого смеха. Тонкий юмор командира собровцев покорил многих гостей независимо от того, как они относились к хозяину усадьбы. Через минуту автобус покинул территорию особняка и покатил в московском направлении.

Из особняка вышел растерянный распорядитель праздника и обратился к гостям с вопросом:

— Так что же делать с выступлением звезды?

— Как что делать! Пусть выходит и поет. За все ведь заплачено. Не пропадать же добру! — выкрикнул кто-то в ответ, и основная масса присутствующих его поддержала.

Праздник неожиданно продолжился даже без виновника торжества. Хотя после его ареста это вот выражение — «виновник торжества» обрело дополнительный, весьма своеобразный смысл. Впрочем, об этом никто из гостей не задумывался. Им было не до того.

39

Аня и Денис вышли с автостоянки перед международным аэропортом и направились к зданию. Женщина решила лететь к родителям на Кипр. Они сильно испереживались за дочь, которая так долго не выходила на связь. Однако теперь, когда все устаканилось, мать и отец были счастливы. Ведь Анечка наконец-то отправлялась к ним.

Тверская тоже была рада, но это ее чувство оказалось несколько скомканным. В чем это выражалось? Да в том, что, с одной стороны, она хотела видеть своих стариков, обнять их, лишний раз успокоить и показать, что все на самом деле хорошо, что черная полоса наконец-то минула.

А вот с другой стороны — сердце ныло, плакало. Анне жутко не хотелось расставаться с мужчиной, стараниями которого эта самая черная полоса закончилась. Денис!.. Она была от него без ума и уже нисколько не стеснялась признаться в этом самой себе. Однако сказать ему об этом Аня все никак не отваживалась. Даже сейчас, когда час расставания неумолимо приближался, она не могла найти в себе смелость и открыто произнести эти слова, возможно, самые главные за все время, прошедшее после гибели мужа.

Денис же был подчеркнуто сдержанным, если не сказать равнодушным. Женщина украдкой посматривала на него, пытаясь понять, что с ним такое творится. Ей трудно было поверить в то, что человек, рисковавший собой из-за нее, мог оказаться в итоге таким равнодушным и непробиваемым. В конце концов, в нем же должен был хоть как-то проявиться синдром героя!

Герой, будь он сказочный богатырь или водопроводчик Марио из популярной видеоигры, вправе получить награду в виде спасенной красавицы! На этом построен весь мир…

В голове у Ани крутился целый хоровод мыслей по поводу всего этого и никак не находил выхода. Воспитание не позволяло ей вот так запросто прыгнуть к Денису на шею и сказать: «Я твоя навеки». Тем более что он держался очень спокойно и повода для этого не давал.

Так они и шли. Рука об руку. Молча. Задумчиво. Ей хотелось знать, о чем он думал в те мгновения, но она не спрашивала. Во-первых, боялась услышать холодный ответ. Во-вторых, еще со времен знакомства с мужем Анна уяснила, что мужчины в большинстве своем просто не переносят вопроса «О чем ты сейчас думаешь?». Поэтому она молчала и изо всех сил сдерживала слезы.

Аэропорт жил своей обычной жизнью. Суетился народ. Кто-то прилетал. Кто-то лишь готовился к отлету, ожидал своего рейса. Кому-то выпала доля встречать или провожать. Анна и Денис вполне вписывались в картину этой суеты пассажиров и провожающих.

Было объявлено о начале посадки на самолет, отправлявшийся на Кипр. Тверской оставалось лишь пройти паспортный и таможенный контроль. Вскоре она должна была оказаться на борту авиалайнера, на своем месте возле иллюминатора. Наступил момент прощания.

Женщина не сдалась и тут, но слезы сами брызнули из ее глаз. Сквозь радугу она смотрела на своего спутника, пытавшегося сохранять невозмутимость.