Очарованная жизнь (ЛП)

Она подобрала золотые одеяния, скинула заостренные туфли и побежала к арке. Крестоманси потянулся остановить ее. Гвендолен развернулась и швырнула последнюю горсть драконьей крови ему в лицо, и, когда Крестоманси был вынужден увернуться и закрыть ладонью лицо, Гвендолен задом наперед торопливо прошла сквозь арку. Раздался мощный взрыв. Пространство между колоннами стало черным. Когда все пришли в себя, Гвендолен уже исчезла. Между колоннами снова не осталось ничего, кроме луга. Даже заостренные туфли исчезли.

– Что сотворило это дитя? – потрясенно спросила старая леди в митенках.

– Запечатала себя в том мире, – ответил даже еще больше потрясенный Крестоманси. – Не так ли, Кот?

Кот упрямо кивнул. Он посчитал, оно того стоило. Он не был уверен, что хочет еще когда-нибудь увидеть Гвендолен.

– И посмотрите, что из этого вышло, – сказал мистер Сондерс, кивнув на склон холма.

По склону мимо Милли, спотыкаясь, спускалась Дженет. И она плакала. Милли аккуратно передала Скрипку Джулии и обняла Дженет. Та тяжело всхлипывала. Остальные столпились вокруг нее. Бернард похлопал Дженет по спине, а старая леди в митенках, что-то утешающе ей говорила.

Кот остался один рядом с руинами, и дракон вопросительно посмотрел на него из травы. Дженет была счастлива в своем мире. Она скучала по матери и отцу. А теперь она перенеслась в этот мир, вероятно, навсегда, и всё из-за Кота. А Крестоманси еще назвал Гвендолен эгоисткой!

– Нет, дело не в этом – правда, – произнесла окруженная Семьей Дженет.

Она попыталась сесть на упавшую каменную глыбу и тут же вскочила, вспомнив, как ее использовали, когда она видела ее в последний раз.

Коту пришла в голову галантная мысль. Он послал за голубым бархатным креслом из комнаты Гвендолен и поставил его на траву рядом с Дженет.

– Очень мило, – Дженет засмеялась сквозь слезы и начала садиться.

– Я принадлежу Замку Крестоманси, – сказало кресло. – Я принадлежу Зам…

Мисс Бессемер строго посмотрела на него, и оно замолчало.

Дженет села в кресло. Оно немного шаталось, поскольку земля была бугристой.

– Где Кот? – встревоженно спросила Дженет.

– Я здесь, – ответил Кот. – Я достал для тебя кресло.

Он подумал, что со стороны Дженет очень мило так обрадоваться при виде него.

– Как насчет небольшого обеда? – спросила Милли мисс Бессемер. – Должно быть, уже почти два часа.

– Согласна, – ответила мисс Бессемер и величественно повернулась к дворецкому.

Тот кивнул. Лакей и садовники выступили вперед с громадными корзинами, похожими на бельевые, которые, когда сняли крышки, оказались наполнены курятиной, ветчиной, мясными пирогами, мороженым, фруктами и вином.

– О, прекрасно! – воскликнул Роджер.

Все расселись вокруг, чтобы пообедать. Большинство устроилось на траве, и Кот постарался сесть так далеко от Уилла Саггинса, как мог. Милли села на каменную плиту. Крестоманси плеснул себе в лицо немного воды из журчащего источника – что, похоже, чудесно восстановило его силы – и сел, прислонившись к плите. Старая леди в митенках извлекла из ниоткуда низкую табуретку, сказав, что так удобнее, а Бернард задумчиво встряхнул остатки веревки, которые Кот оставил у камня. Они превратились в гамак. Бернард натянул его между колоннами арки и лег в него с вызывающе комфортабельным видом, даже несмотря на то, что ему было нелегко одновременно сохранять равновесие и есть. Скрипке дали куриное крылышко, и он поднялся с ним на яблоню, чтобы поесть подальше от дракона. Дракон ревновал к Скрипке. Он попеременно то обиженно выдыхал дым на дерево, то тяжело наваливался на Кота, выпрашивая курицу и мясной пирог.

– Предупреждаю тебя, – сказал мистер Сондерс. – Это самый избалованный дракон в мире.

– Я единственный дракон в мире, – самодовольно произнес дракон.

Дженет по-прежнему была близка к слезам.

– Моя дорогая, мы понимаем, – сказала Милли, – и нам правда очень жаль.

– Я могу отправить тебя обратно, – предложил Крестоманси. – Это не так просто, учитывая, что мир Гвендолен теперь выпал из серии, но не думай, что невозможно.

– Нет-нет. Всё хорошо, – сглотнула Дженет. – По крайней мере, будет хорошо, когда я привыкну. Я надеялась вернуться… но всё равно тоскливо. Понимаете…

Ее глаза наполнились слезами, а губы задрожали. Из воздуха возник носовой платок и сам вложился в ее руку. Кот не знал, кто это сделал, но пожалел, что не догадался сам.