Очарованный (СИ)

Мои кости, казалось, раскололись под давлением, моя кожа была настолько тугой и горячей, что я думал, что она треснет, и все мое тело превратится во что-то менее человеческое, во что-то звериное, и что я останусь таким до конца своей жизни, деформированным. предательством, проклятый грехами отца моего.

Затем теплое прикосновение руки коснулось моей щеки, и сладкий, пряный мускус духов Козимы проник в мой нос, пробиваясь сквозь черноту, в гниющую мою душу, как рассветный свет над горизонтом.

Я поднял глаза и пристально посмотрел на нее, нуждаясь в этом якоре, чтобы не впасть в ярость.

— Ксан, — тихо сказала она, проводя большим пальцем по жесткой щетине, покрывающей мою щеку. — Ноэль тайно женился на миссис Уайт сразу после смерти твоей матери, и у них родился сын.

— Мэри заботится о своей сестре и своем мальчике Роджере, — сказал я, продумывая это, и перед моим мысленным взором возник образ темноволосого мальчика.

Он не был красивым парнем, но теперь, когда мне это навязали, я видел, какое сходство он имел с Ноэлем.

Со мной.

— Ебать. — Я сбросил с себя постельное белье, перегреваясь даже в прохладной комнате, даже в черных трусах-боксерах. — Бля, черт возьми, черт возьми.

Козима торжественно кивнула.

— В этом вся суть. Он сказал мне, что Роджер — это запасной план на случай, если ты окажешься таким же, как Данте.

— Ты имеешь в виду, что на случай, если я решу сформировать свое собственное мнение вместо того, чтобы слепо привязываться к его?

Она вздрогнула от арктического мороза моих слов, но моя Козима не отступила. Вместо этого она прижалась ближе, ее грудь мягко прикоснулась к моей груди, ее длинные ноги переплелись с моими.

Все, что я мог видеть, это ее красивое лицо и эти бесценные глаза.

Ничто не могло успокоить меня больше.

— Он избил меня, потому что видел, что между нами было, и это его напугало. Он не хотел, чтобы ты был наказан Орденом или потерял из виду то, чего он хотел для тебя.

— Он не хотел, чтобы меня наказывали, и он не хотел упускать из виду свои нарциссические, маниакальные цели.

— И это тоже, — согласилась она. — Я не хотела уезжать, Ксан, ты должен это знать.

Я прижался своим лбом к ее лбу, соприкасаясь нашими носами, просто чтобы почувствовать роскошную текстуру ее кожи на своей, ее горячее и сладкое дыхание на своих губах. Если бы я мог, я бы залез в ее красоту и жил там, в безопасности и укрытии навсегда.

Козима, по-своему странная, была моей защитой и моим умом. Возможно, ее не призвали защищать меня телесно, но ее дух был моим щитом, даже когда она отсутствовала со мной многие годы. Она была моим источником вдохновения как в том смысле, что мной двигала потребность снова быть с ней, так и в том, что я восхищался ею больше, чем кем-либо еще. Никто не был таким красивым, таким выносливым и таким любящим, как моя красавица.

Показательный пример: она утешала меня, одновременно раскрывая подробности жестокого избиения, которому она подверглась от рук Ноэля.

— Когда он тебя забрал?

— Как раз перед тем, как я нашла тебя, чтобы попрощаться.

— Как это могло быть правдой? Я трахал тебя у стены… — Я прочитал воспоминание о боли в ее глазах и повернулся к бетону. — Ты, черт возьми, шутишь? Я трахал тебя у стены, пока у тебя была разорвана спина? Спина, разорванная моим собственным отцом менее чем в ста ярдах отсюда, в моем собственном доме в день нашей гребаной свадьбы?

Она вздрогнула.

— Ксан, что бы ты сделал? Меня только что избили, а он угрожал мне не только моей жизнью, но и твоей! Я не могла придумать ничего лучше, чем подчиниться. Ноэль только что показал, насколько глубоко невменяемым и необычайно безжалостным он может быть. Я не собиралась проверять это дальше.

— Кто твой Мастер? — потребовал я.

— Ксан…

— Нет, Topolina, перед кем ты, блядь, отвечаешь?

Я был достаточно близко, чтобы увидеть, как ее зрачки распахнулись, черный цвет разъедал золото, пока оно не превратилось в тонкую рамку для ее тьмы.

— Перед вами, Мастер.

— Правильно, передо мной. Если бы ты задумалась хотя бы на мгновение, что я бы не поверил, если бы ты рассказала мне, что произошло, что я бы не ворвался в темницу, не подвесил бы этого монстра и не содрал бы с него шкуру заживо для тебя, не соткал бы эту плоть в гобелен, который ты можешь использовать его для чертовых дротиков, ты безумно ошибаешься. Сделал ли я когда-нибудь что-нибудь, чтобы заставить тебя поверить, что я не буду убивать ради тебя? Даже умереть за тебя?

Она прикусила свою мягкую нижнюю губу, так аккуратно вдавив розовую плоть, что мне захотелось сделать то же самое.

Так я и сделал.

Я сильно прикусил эту губу, пока запах ее крови не ощутился на моем языке. Я проглотил ее вздох изо рта, а затем отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Угроза против тебя — это угроза против меня. И я думаю, ты уже это знаешь, Bella, но никто, абсолютно никто не угрожает Дэвенпорту и ему это не сходит с рук.

— Даже такой же Дэвенпорт? — спросила она устало.