Очаровательная блудница

Конечно, надо было признаться, с чем он жил и живет десятки лет и что буквально вчера ему было подтверждение от огнепального Христофора, а письмо Жени поставило точку. Но Рассохин, как утопающий, хватался за любую соломину, брошенную ему изворотливым сознанием – сказать сейчас, в лодке, среди полноводного Карагача, реакция Лизы может быть непредсказуемой. Например, не захочет ехать с убийцей матери, потребует высадить, или еще хуже – начнется истерика, бросится вплавь…

– О чем вы говорили с Дворецким?

– Обещал посвятишь во все ваши тайны, – после долгой паузы проговорил Стас. – Отпустил, чтоб ты меня обработала. А я бы потом взял его научным руководителем.

– Прости, это моя идея, – повинилась Лиза. – Иначе его было не усмирить.

– Может и возьму, если он удивит своей гипотезой. А то полчаса уши мне притирал…

– Удивлять буду я! – беззаботно засмеялась она. – Только и мне получаса не хватит. Знаешь, когда он открыл мне суть, я подумала – клиника сплошная. Но потом Дворецкий доказал, с фактами в руках.

– Общение с профессором на тебя дурно влияет!

– Почему?

– Так же начинаешь темнить и ходить кругами. Если концепция не укладывается в одно короткое предложение, значит, она еще не созрела. Все на уровне догадки, но зато какая интрига!..

– Почему ты сейчас такой гневный? – вдруг спросила она и глянула с прищуром. – Я тебя раздражаю? Или ты обижаешься?.. А может, ревнуешь?

– У меня всегда голос такой, – соврал он, – когда кричать приходится.

Лиза вроде бы поверила и тоже прокричала сквозь гул мотора:

– Эта концепция не укладывается даже в три предложения!

– Ладно, излагай!

– Держись за лодку. Крепче! Стовест находится на Карагаче. Зарыт или потоплен в бочке или колоде!

– Сначала бы кто-нибудь объяснил, что это такое!

– Разве профессор не сказал?

– Твой профессор как молодой влюбленный, вокруг да около…

– Стовест – Книга Пророчеств! На три тысячи лет вперед.

– Первый раз слышу… А от какого срока считать? Три тысячи?

– Примерно со времени процветания Кушанского царства.

– Когда же оно процветало?

– В начале третьего века нашей эры, при царе Канишке.

– То есть еще действует?

– Дворецкий говорит, да! – Она, глупая, отчего-то еще и радовалась и голоса не жалела. – Раньше Стовест назывался Книгой Ветхих Царей. К нам попал из Кушанского царства, через Индию. Вроде был преподнесен в дар неким путешественником Владимиру Мономаху. То ли раджой, то ли каким-то их священником, точно не установлено.

– Где такое царство?

– Кушанское?.. Да ты вообще не знаешь мировой истории! Это древнее царство в Азии! Огромная территория, могущество… А письменность правящей элиты была очень похожая на нашу кириллицу, впрочем, как и язык. Одна арийская корневая основа. То есть прочитать можно, имея минимальную подготовку!

– И что дальше?

– От Мономаха произошло еще одно название – Мономахова ересь! – Голос у нее садился и тоже будто становился раздраженным. – То есть, видимо, противоречит церковным догмам. В общем, черная книга, однако иерархи ее не чурались. И тут есть какая-то тайна, которую даже Дворецкий пока не открыл. Вероятно, она все-таки как-то связана с христианством. Возможно, там есть соответствующее предсказание. Читать ее позволялось только царям, и то один раз в жизни, сразу после возведения на престол. Нет, даже не читать, а слушать, что предскажет по этой книге монах-схимник. Последним известным хранителем был Сергий Радонежский. Поэтому Дмитрий Донской ездил к нему за благословением перед битвой. И преподобный позволил ему приложиться к тайным откровениям грядущего во второй раз. Остальные безымянные…

Она закашлялась, посадив голосовые связки.

– А как он оказался на Карагаче? Этот Стовест?

– Я не могу на ходу говорить, – пожаловалась Лиза. – Все время приходится напрягать голос. Давай причалимся к берегу, остановимся, и я тебе все расскажу. Можно я выберу место? Заветное, тайное, чтоб никто не мешал…

16

Жандармский штаб-ротмистр Алфей Сорокин и в самом деле был из старообрядцев, но московских, и по духовной ориентации его род принадлежал к белокриницкому согласию. И если все остальные кержаки не знали священников – некому было рукополагать в сан, назывались беспоповцами и молились кто где, в том числе в лесах и полях, то эти имели своих клириков, храмы и в общем-то почти никогда не испытывали гонений и без царского манифеста о веротерпимости. Хозяйствовали в своих поместьях, занимались промыслами, держали фабрики, крепостных, торговали, а с середины девятнадцатого века их стали брать не только на военную, но и на государственную службу.